Сегодня интеграционные процессы в Таможенном союзе и Едином экономическом пространстве, в целом вопросы сближения с Россией волнуют в Казахстане очень многих. Здесь налицо обширный спектр мнений. Есть полярные позиции: одни полагают, что сближение с северным соседом должно быть максимальным, вплоть до политического объединения, другие – что любое сближение означало бы возврат в имперское прошлое и добровольный отказ от суверенитета. Есть и средние точки зрения, основанные на мнении, что любое сближение должно учитывать прагматические интересы государства и общества.
В начале года «Центр Азии» провел обширный экспресс-опрос ряда видных ученых, политологов, общественных деятелей. Были заданы три основных вопроса: какие факторы сегодня сближают Россию и Казахстан, какие, напротив, разъединяют нас и на базе каких общих интересов должны строиться отношения двух государств в будущем. На основе проведенных интервью сформировалась любопытная палитра оценок смысла, нынешних реалий и перспектив евразийской интеграции
Что сближает Россию и Казахстан?
От романтики к прагматизму
Эксперты, с которыми беседовал «Центр Азии», сошлись во мнении, что стержневым объединяющим фактором сегодня остается общее направление развития двух обществ, вышедших из единого имперского прошлого и решающих сегодня очень сходные по своей сути проблемы модернизации. При этом главным инициатором интеграции на бывшем советском пространстве является Россия – крупнейший осколок бывшей империи, заявивший о себе в мире как о правопреемнике СССР. И это объяснимо. Москва исторически имеет претензии быть сверхдержавой, если не мировой, то региональной. Казахстан, значительно меньший осколок империи, подобных претензий не имеет. Однако, находясь географически и экономически между двумя крупнейшими государствами континента, он вынужден искать, с кем в регионе его интересы совпадают в максимальной степени. Россия на сегодня – одно из таких государств.
Естественным фактором сближения является и тот факт, что в обществах двух стран еще сохраняются отношения постсоветской реальности. Особенно это касается людей старшего поколения, которые были воспитаны в общем духе и выросли на одних ценностях. В то же время новое поколение, которое выросло в независимом Казахстане и в России после СССР, будет иметь уже значительно меньше объединяющих начал. К этому можно относиться по-разному, но это объективный процесс.
Главный научный сотрудник Казахстанского института стратегических исследований (КИСИ) при Президенте РК, доктор политических наук Константин Сыроежкин с некоторым сожалением отмечает, что та постсоветская ментальность, на основе которой можно говорить об общности казахстанцев и россиян, постепенно уходит. «Нас сближает язык, общая во многом культура, но главное – нас сближает постсоветская ментальность. Однако время меняет степень нашей цивилизационной близости. Чем меньше будет оставаться в обществах постсоветской ментальности, тем меньше будет и общности. И когда наше старшее поколение уйдет, на всех интеграционных процессах, боюсь, можно будет поставить жирный крест. Сегодня нас сближает многое, даже на уровне эмоций, какой-то личностной символики. Новый год и Дед Мороз, фильмы «Мимино» и «С легким паром». Но все это, увы, уходит вместе с поколением, которое на этих ценностях когда-то выросло», – констатирует г-н Сыроежкин.
С ним согласен известный политолог, кандидат философских наук Талгат Исмагамбетов. По его наблюдениям, взаимодействие обществ России и Казахстана в течение 1990-х и начала нулевых годов, пока еще не остыла инерция единой советской общности, были основаны больше на эмоциональных аспектах, на межличностных отношениях и интересах. К концу 2000-х, и особенно с начала 2010-х, на первый план вышли уже вопросы взаимной выгоды, прагматизм, экономические и политические интересы. В Казахстане все меньше симпатизируют России «просто как другу», говорит Талгат Исмагамбетов. «В бизнес-среде, да и на уровне простого обывателя многие в Казахстане сегодня недовольны ростом цен, экспансией российских предприятий. То есть появились как точки соприкосновения, или зоны общих интересов, так и точки разграничения. На государственном уровне также возникли точки разграничения в экономике, во внешней политике. Экономические интересы двух стран – это та сфера, где все чаще приходится говорить не об общности интересов, а о конкуренции. Таможенный союз – очевидно, способ как-то зафиксировать эту общность, приостановить постепенный «развод», объективно имеющий место, сдержать эволюцию от единых интересов к конкуренции».
В политике объединяющие факторы, считает политолог, тоже обусловлены уже не столько общими интересами на глобальной арене, сколько сугубо прагматическими соображениями, например, такими как потребность в сильном партнере. Интересы же, напротив, все чаще явно и сильно расходятся. В России хотели бы видеть Казахстан в своем фарватере, но этого часто не происходит. Но при этом базовой точкой общих внешнеполитических интересов двух стран остается стабильность в Центральной Азии.
Руководитель Центра актуальных исследований «Альтернатива», известный политолог Андрей Чеботарев считает, что Россию и Казахстан объединяют определенные сугубо прагматические факторы. Оба государства – страны «управляемой демократии». Налицо сходство политических систем, в частности, даже партийных элементов в двух обществах. Налицо и сходство экономических и политических элит, схожее распределение сфер влияния в экономике. В этих условиях логично стремление к сближению рынков, к объединению экономических и модернизационных ресурсов. Наличие определенных внешних вызовов заставляет элиты двух стран согласованно отвечать на угрозы, способные нарушить внутриполитический порядок и стабильность. Такие угрозы налицо: «цветные революции», экстремизм и терроризм. Вопросыбезопасности были и останутся мощным объединяющим фактором для двух государств, убежден Андрей Чеботарев. «С этой точки зрения Казахстан для России – самый предпочтительный партнер в Центральной Азии. В отличие от других стран региона, при всей своей многовекторности, Казахстан для Москвы максимально понятен и предсказуем».
Но в долгосрочной перспективе эксперты видят все меньше единых «точек опоры» для двух стран в виде общих интересов. Как общие интересы в сфере экономики и политики, так и сама цивилизационная общность, уходящая корнями в имперский период общей истории, будут сужаться с течением времени, считает политолог и общественный деятель Айдос Сарым. «Парадигмы экономического и политического развития двух государств достаточно различны, это за 20 лет развития проявилось достаточно явно. Ярко выраженный госкапитализм в России и опора на мелкобуржуазную прослойку в Казахстане, высокий уровень социальной зависимости от государства в России и привычка людей рассчитывать на себя – в Казахстане… По мере отдаления периода общей истории в жизни тех же русских в России и Казахстане становится все меньше общего. У каждого – свои проблемы и своя среда обитания. Сближать будет только прагматизм».
Талгат Исмагамбетов согласен с этим. По его мнению, представления о сходстве двух обществ берут начало из советской эпохи, когда «действительно не было особой разницы, где вы находитесь – везде был Советский Союз». Политолог считает, что уже сегодня эти представления достаточно преувеличены. А с течением времени факт такой общности будет вызывать все больше вопросов. «Следует понимать, что экономические и политические факторы будут постоянно меняться. Меняться будут и элиты, и векторы внутренней политики, и социально-демографическая картина в том же Казахстане. Поэтому нам следует четко осмыслить уже сегодня: настолько ли наша цивилизационная общность глубока, как об этом любят говорить убежденные сторонники интеграции?»
Ответ на вопрос о том, на чем базируются «корневые», исторические факторы общности двух государств, достаточно важен, так как он во многом позволяет осмыслить перспективы и пределы их возможного сближения в будущем. Директор Института мировой экономики и политики (ИМЭП) при Фонде Первого Президента Казахстана, кандидат исторических наук Султан Акимбеков акцентирует внимание как раз на исторических основах общности двух народов и государств. Он отмечает, что за период существования СССР в обществах России и Казахстана сложилось множество социальных, культурных, родственных и других неформальных связей. Эти связи и сегодня продолжают влиять на отношения между огромным количеством людей. Массовое «точечное» взаимодействие между ними и создает некое общее пространство, которое мы называем цивилизационным. Но почему такое взаимодействие сохраняется, хотя той большой страны давно нет?
Султан Акимбеков и ряд других специалистов сходятся во мнении, что основной исторический результат деятельности Советского Союза, при всех вопросах к нему, для Казахстана заключался именно в том, что СССР впервые построил империю, где границы между доминирующим этносом и населением колоний были практически стерты. Конечно, стерты не полностью. Существовали достаточно непростые отношения, связанные и с языком, и с теми же квотами прописки в городах, и со многими другими аспектами. Тем не менее сформировавшееся в тот период социальное, культурное, цивилизационное единство стало мощным скрепляющим фактором, объединяющим нас до сих пор. Объединял и русский язык, на котором разные представители всех этносов общались друг с другом, и политика модернизации, с которой Россия (а впоследствии СССР) пришли сюда, на бывшие окраины империи.
– После распада Советского Союза начался достаточно болезненный процесс образования национально-государственных идентичностей, – отмечает Султан Акимбеков. – На обломках распавшейся советской модели (по сути своей репрессивной, но одновременно модернизационной) стали возникать новые идентичности, включая, кстати, и сам русский народ в России. Это очень нелегкий процесс, болезненно воспринимаемый многими. Пока его сопровождает инерция общности, идущая из тех времен, когда население СССР было единым целым. Но по мере взросления новых поколений и ухода старых, выросших в едином цивилизационном пространстве, это пространство будет сокращаться.
По общему мнению, важным объединяющим началом внутри казахстанского общества остается и тот факт, что здесь пока нет замкнутых русской и казахской общин. В результате налицо цивилизационное преимущество Казахстана по сравнению с многими другими обществами: у нас существует огромное количество «ячеек» с русской и казахской сторон, тесно взаимодействующих между собой. Нет этнически-общинного водораздела в обществе. Возможно, такой водораздел возникнет в будущем, на следующих этапах развития общества, но на сегодня его нет, и это очень важный результат советского времени.
Русские в Казахстане: опора интеграции или…
Русский язык является важным объединяющим фактором как для России и Казахстана, так и внутри казахстанского общества. В этом мнении сходятся все опрошенные представители экспертной среды. Роль языка очевидна, с сугубо утилитарной точки зрения это универсальное средство коммуникации для всего общества в Казахстане, и в то же время это – язык соседней России. В свою очередь русскоязычная и особенно русская часть населения Казахстана как фактор объединения уже едва ли играет ту роль, на которую могли бы рассчитывать российские элиты, убеждены собеседники «Центра Азии». Андрей Чеботарев уверен, что русская диаспора Казахстана не играет той роли, как в 1990-х годах. «Она уже не настолько политически активна, как раньше. Фактически исчезли представляющие ее движения, лидеры. Есть, конечно, отдельные представители диаспоры во власти, в политических партиях, в бизнесе, но они не играют важной роли в принятии решений. Сегодня русское население в Казахстане можно, конечно, рассматривать как естественный фактор сближения стран. Но не как фактор влияния России в Казахстане», – уверен г-н Чеботарев.
Константин Сыроежкин разделяет мнение о слабой роли русского и русскоязычного населения республики в интеграционных процессах. «Русская община в Казахстане объединяющим фактором не является. Собственно, у нее и связи с Россией минимальны и номинальны: на уровне родственников, на уровне каких-то друзей, личных отношений. Политической составляющей нет. И если сегодня в Москве рассчитывают на какой-то вклад этой общины в интеграцию, то это заблуждение».
Султан Акимбеков, анализируя роль русской этнической общины Казахстана в интеграции с Россией, обращает внимание на различия проблематики казахстанских русских с проблематикой русских в России. «Если говорить об этнических русских гражданах Казахстана, то среди значительной их части ностальгия по потерянной большой Родине, безусловно, присутствует. Но здесь есть одно очень важное «но». Возьмем устоявшийся стереотип, что казахстанские русские – не такие, как российские. Откуда он появился? Формирование такого мнения – своего рода защитная реакция людей. Стимулируя появление таких стереотипов, русская часть казахстанского социума подчеркивает свое отличие от представителей «большой России», тем самым демонстрируя готовность быть частью казахстанской идентичности. Это очень важный момент. В основной массе русское население понимает, что является частью внутреннего пространства государства Казахстан, которое все более уверенно встает на ноги».
Конечно, отмечает Султан Акимбеков, нынешние интеграционные процессы радуют русских в Казахстане. Вместе с тем, они далеки от того, чтобы идеализировать Россию, они не стремятся туда уехать, не считают ее комфортной для жизни страной. Они давно готовы к тем компромиссам, которых от них ожидает казахское большинство. В целом готовность к компромиссу с государством является сейчас ключевой характеристикой русского населения Казахстана, которое сегодня живет в стране. При этом они, безусловно, хотели бы, чтобы государство было достаточно тесно связано с Россией союзническими, партнерскими и в целом дружественными отношениями. Отдаление двух государств однозначно будет болезненно воспринято представителями русской части населения.
Еще один важный момент, характеризующий высокую лояльность русской части населения Казахстана к государству, это сдержанность и корректность Астаны в болезненных темах, способных стать «яблоком раздора» с северным соседом. В данном плане отношения России с Казахстаном выгодно выделяются на фоне тех противоречий, которые у современной России существуют с Украиной, странами Прибалтики, Грузией. По мнению Султана Акимбекова, одно из объяснений – это значительно более медленный темп формирования национально-государственной идентичности в казахстанском обществе по сравнению с другими странами СНГ. Он во многом еще не завершен. Некоторые общественные деятели в Казахстане критикуют эту ситуацию, говоря о том, что сближение с Россией препятствует естественному процессу формирования национально-государственной идентичности в обществе Казахстана.
Известный политолог и журналист Мухтар Тайжан в беседе с «Центром Азии» отмечает: «Казахстан далек от крайностей. Украина, например, предъявила Москве счет за Голодомор. Страны Прибалтики предъявили счет за сталинские репрессии. Нам не нужно этого, мы не намерены ссориться, мы в любом случае останемся друзьями. Но куда еще дальше сближаться? Свою экономическую, культурную, информационную, ценовую политику мы должны основывать только на интересах Казахстана, а не на интересах других государств. Прошло уже двадцать лет, а мы все еще не завершили формирование своей идентичности. Поэтому нам нужно не сближаться, напротив: необходима последовательная, цивилизованная, четкая политика деколонизации».
Проводя эту политику, конечно, следует понимать, что процесс деколонизации и формирования новых идентичностей – естественный и достаточно протяженный во времени, это процесс поколенческий. Пока значительная часть общества в Казахстане живет и мыслит категориями прошлого, когда этих идентичностей не было. Люди предпочитают оставаться в той системе координат, когда им не надо было что-либо выбирать, когда было проще. Однако в настоящее время очевидна необходимость сделать выбор, подчеркивает Айдос Сарым. От того, что человек начинает идентифицировать себя именно как казахстанца, а не как «советского человека» (что автоматически ассоциирует его с Россией), зависит очень многое в его жизни.
В ближайшие годы, по мнению политолога, процессы идентификации внутри казахстанского общества будут идти более интенсивно, потому что потребность в этом растет: выросло уже второе «поколение независимости». И здесь остается один существенный парадокс. С одной стороны, «казахский» культурный мир в Казахстане достаточно давно и полно сформирован в ценностном плане, говорит г-н Сарым. Здесь есть устоявшаяся система ценностей, «картина мира», есть определенная идеологическая конструкция, формирующая отношение к миру, к людям, к истории. Например: империя, СССР, сталинские репрессии – это плохо. Или: каким ценностям учил великий Абай. У любого современного казахского подростка это на слуху, он, по крайней мере, ориентируется в этом идеологическом конструкте.
– А с другой стороны, мы видим, что русские и многие русскоязычные казахстанцы из этой ценностной картины мира выпадают, – говорит Айдос Сарым. – Не то чтобы они разделяют или не разделяют ее. А они просто, что называется, не в теме. Не в курсе. Им это неинтересно. С гражданской точки зрения это неправильно. Возникает вопрос, в какой идеологической системе координат они живут? Ответ очевиден: в российской. Находясь преимущественно в российском информационном поле (через телевидение, Интернет, прессу), они следуют их, российским, клише, их устоявшимся представлениям и стандартам. Мы не говорим, что российская система ценностей плохая. Просто она – другая. И если ты – казахстанец, ты должен определиться. Это и называется национально-государственной идентичностью: это моя страна, у нее своя история, свои ценности. Массовая неопределенность наших же сограждан в идентификационном плане ведет к сложному общественному дискурсу. По большому счету, это политическая проблема. Казахстан вынужден себя вести чересчур корректно в каких-то принципиальных вопросах с той же Россией, и в том числе потому, что значительная часть наших сограждан живет в российской системе координат.
Впрочем, по мнению Андрея Чеботарева, хотя русская диаспора в Казахстане идеологически достаточно аморфна и смотрит в основном российские телеканалы, это не означает, что Москва может рассчитывать на нее как на социальную опору в проектах политической интеграции. Потому что лояльность русского населения государству Казахстан очень высока. Скорее, фактором сближения двух стран выступает не этнически русское и – шире – русскоязычное население республики, а сам русский язык как таковой, учитывая огромную сферу его применения внутри Казахстана. То есть, язык как естественный интеграционный фактор, формирующий единое информационно-культурное поле двух государств.
– Данный факт вызывает определенное раздражение среди национал-патриотов, которые говорят, что доминирование русского языка обусловило мощное информационное и соответственно – идеологическое влияние России на Казахстан, – отмечает директор ЦАИ «Альтернатива». – С этой точки зрения они справедливо критикуют родное телевидение и прессу. Но объективно те же национал-патриоты не могут эту ситуацию изменить. Теоретически, конечно, можно было бы запретить ретрансляцию российских телеканалов и радио, с тем чтобы расширить сферу применения казахского языка. Но здесь следует понимать, что для чего: язык для общества или общество для языка? Властное ограничение русскоязычного информационного поля стало бы крайне рискованным политическим решением. Оно, во-первых, резко ухудшило бы межгосударственные отношения с Россией, которая является стратегическим партнером Казахстана. И, во-вторых, такое решение наверняка спровоцировало бы общественный конфликт внутри страны, обусловленный фактом ограничения информационного пространства. Многие восприняли бы это как ущемление их личного конституционного права на получение информации, причем, в том числе, и этнические казахи.
Заместитель директора Института политических решений (ИПР) Рустам Бурнашев разделяет мнение о языке как мощном факторе взаимодействия. Но, по его мнению, языковые и этнические факторы играют не столь значимую роль в современных интеграционных процессах. На первый план выходят вопросы взаимной экономической и политической выгоды. «Очевидно, что этническая линия сегодня уже не является единственным фактором, определяющим отношение разных групп общества к интеграции. Если в 1990-е годы мы могли четко говорить, что русскоязычное население поддерживает сближение с Россией, то сейчас такой зависимости нет. Когда мы разговариваем с представителями бизнеса, особенно малого и среднего, то для них экономическая интеграция с Россией стала огромной проблемой. Она мешает им работать. И они выступают против таких процессов, хотя очень многие из них этнически являются русскими. То есть к сугубо этническим идентификационным вопросам добавляются благосостояние, возможности бизнеса и многое другое – прагматические аспекты, причем последних становится все больше, и они постепенно вытесняют первые».
Пределы интеграции.
Насколько мы нужны друг другу
При существующем интеграционном потенциале, наличии обширных общих интересов остается открытым и другой вопрос: в какой степени казахстанское и российское общества готовы к более тесному объединению? Или же такое сближение – скорее инициатива элит?
«Социологические исследования ряда российских аналитических центров свидетельствуют о том, что большинство жителей РФ не особо интересуются вопросами пресловутой евразийской интеграции, – отмечает Талгат Исмагамбетов. – Для них эта тема в политике второразрядная. Точно так же и в Казахстане. Людей больше интересуют социальные вопросы, то, что непосредственно их затрагивает: коммунальные тарифы, дороги, занятость, борьба с криминалом».
Осмысление пределов возможной интеграции сегодня необходимо и казахстанским элитам, и особенно российским – таково общее мнение опрошенных экспертов. Как и понимание того факта, что инициативы создания любых новых объединений диктуются в первую очередь интересами экономической и политической целесообразности. Такую мысль высказывает казахстанский политолог Нуртай Мустафаев. «В любом межгосударственном объединении, союзе, экономическом альянсе за основу всегда берется простая идея: государственничество, государственный интерес. В центре обсуждения «интеграторов» должны находиться конкретные общие выгоды, стратегические государственные интересы стран–участниц возможного объединения».
В понимании конечных целей и границ возможной интеграции элитами двух стран сегодня играют роль два стержневых момента. Это: понимание взаимной потребности друг в друге и понимание наличия границ, дальше которых отступать нельзя (концепция суверенитета). Каждый из этих факторов требует отдельного внимательного анализа.
Начнем с базового вопроса: для чего Казахстан и Россия занимаются интеграционным проектом, получившим название Евразийского, какие цели здесь преследует каждая из сторон?
Для чего Казахстан нужен России?
В политическом плане, полагает Талгат Исмагамбетов, «интеграционный проект сегодня остро необходим российским элитам, создающим внутри России идеологический фон «восстановления былой мощи», так называемым «державникам», для подъема реноме государства в глазах общественного мнения. Мол, мы восстанавливаем утраченное влияние, усиливаем свои позиции, с нами стремятся интегрироваться. Это политико-идеологический аспект. В экономическом же отношении Казахстан нужен российскому бюрократическо-олигархическому капиталу. Развиваясь экстенсивно, «вширь», российская олигархия стремится взять под свой контроль новые территории. Именно этим обусловлена готовность Москвы сегодня вести диалог о вступлении в ТС и с Кыргызстаном, и с Таджикистаном. При этом они забывают спросить у нас или у Белоруссии, а выгодно ли это нам».
По общему мнению всех опрошенных экспертов, сегодня Москве (в ее же интересах) следует более осторожно и последовательно продвигать свои интеграционные проекты. Нужно учитывать взаимные выгоды, а не только свои собственные. А поиск такого баланса интересов всегда зависит от взаимодействия элит.
По мнению г-на Чеботарева, связь между эволюцией элит и уровнем взаимодействия двух государств самая прямая. Уже с приходом Путина в Казахстане ощутили иной формат отношений, нежели при России Ельцина, напоминает он. Романтика тогда уступила место прагматике. С казахстанской стороны союзническая риторика и разговоры о вечной дружбе также уступили в 2000-х годах место прагматическим подходам. Казахстан отстаивает свои интересы, защищает рынки, не идет, как того бы хотелось Москве, в фарватере ее внешней политики. «Никакие межгосударственные объединения этого вектора не изменят, а новое поколение элит будет строить диалог с еще более утилитарных позиций», – уверен эксперт.
Талгат Исмагамбетов, однако, полагает, что у российского руководства есть четкая уверенность в том, что Казахстан, в отличие от других стран СНГ, ограничивает для себя пределы возможной дезинтеграции. То есть даже при самом негативном сценарии Астана все равно останется близким партнером Москвы. «Если рассуждать по принципу «двух зол», то опора на Россию в вопросах внешней политики, региональнойбезопасности является очевидным выбором, – уверен Талгат Исмагамбетов. – С российским обществом, российской элитой мы при всех различиях можем понимать друг друга и находить компромиссы. Чего нельзя сказать о Китае, с которым нет ни культурно-цивилизационной общности, ни сближающих нас исторических корней, ни общности стратегических интересов. Китай, безусловно, важный и выгодный партнер Казахстана в экономике, но в политике Китай для нас – это terra incognita. Россия же понятна и предсказуема. И в этом плане Россия как стратегический партнер, безусловно, предпочтительнее». Схожее мнение и у Константина Сыроежкина. Он полагает, что на фоне современных угроз безопасности тесное взаимодействие силового аппарата, спецслужб, аналитических групп двух стран в любом случае будет расширяться.
Здесь мы подходим к следующему стержневому вопросу: для чего Казахстану нужна интеграция с Россией?
В ответе на этот вопрос среди казахстанских экспертов и общественных деятелей единства нет. Одни полагают, что это единственно возможный и необходимый выбор в нынешних геополитических условиях, другие – что быть еще ближе, чем сейчас, для Казахстана означало бы добровольный отказ от суверенитета. Есть и средняя, центристская позиция, основанная на анализе конкретных интересов Казахстана в создаваемых объединениях.
Талгат Исмагамбетов в вопросе экономической интеграции считает важным четко разграничить, кому в Казахстане такое сближение действительно выгодно. «Нужно перестать говорить о выгодности интеграции с Россией для малого и среднего бизнеса, для мелких буржуа. Это очевидная попытка выдать желаемое за действительное. Крупным промышленникам, чьи предприятия нуждаются в расширении рынка, интеграция безусловно нужна. Однако у нас мало таких предприятий. Для казахстанских же компаний реального сектора, для переработчиков, аграриев, пищевиков интеграция уже сегодня вызывает острые вопросы. Они видят пока лишь минусы». Казахстанскому бизнесу в России, по мнению эксперта, мешает проблема мощного российского олигархического капитала, который поделил все сферы влияния на рынках своей страны. В результате, считает г-н Исмагамбетов, вхождение на эти рынки в обозримой перспективе останется для казахстанских компаний большой проблемой.
Если же говорить о смысле политического сближения с Россией, то это, по мнению Константина Сыроежкина, необходимость выбора крупного партнера в рамках глобальной экономики и геополитики. Возможность продолжения Казахстаном многовекторной политики в условиях современного давления глобальных центров силы г-н Сыроежкин ставит под сомнение. Он напоминает о том, что на пространстве Центральной Азии сейчас «витают» три геополитических интеграционных проекта, продвигаемых мировыми державами. Первый проект – New Silk Road – связан с американской концепцией «Большой Центральной Азии». Второй проект – китайский, предполагающий создание инвестиционной зоны свободной торговли на пространстве стран – участниц ШОС. Третий проект – интеграция вокруг России: Таможенный и Евразийский экономический союз.
– Если мы хотим понять, куда двигаться и с кем идти, надо посмотреть на цели всех этих проектов, – говорит Константин Сыроежкин. – Китайский проект сугубо торговый, его смысл в продвижении китайских товаров на рынки СНГ и далее в Европу. Американский проект New Silk Road имеет своей целью «повесить» на Центральную Азию афгано-пакистанские проблемы путем создания транспортных коридоров. В результате такой интеграции Америка получит полностью дестабилизированный регион, включая бывшую советскую Среднюю Азию. Вот вам альтернативные сценарии. Оба достаточно опасны. Так что нам остается только интеграция с Россией. Конечно, можно возразить, что у Казахстана свой путь и ему не нужно никуда интегрироваться. Но это не получится. Вас так или иначе заставят сделать выбор. И поэтому необходимо четко сказать: Евразийский экономический союз – это не только экономика. Это прежде всего геополитика. Общее экономическое и геополитическое евразийское пространство нам необходимо, поскольку существуют определенные единые стратегические интересы государств, расположенных на этом пространстве. В частности, это сохранение безопасности, недопущение сюда третьих сил. Нам нужно вместе сформулировать комплекс этих интересов и четко сказать: это политический проект, ориентированный на сохранение евразийского пространства как самостоятельного центра силы. Тогда всем станет понятно, что ради этих задач имеет смысл что-то создавать и, возможно, чем-то жертвовать.
Впрочем, такое мнение находит поддержку не у всех специалистов в Казахстане. Султан Акимбеков не согласен с тем, что Астана должна делать выбор. Он убежден, что Казахстану более выгодно одновременно опираться на несколько центров силы, придерживаясь принципа ровных и позитивных отношений со всеми. «Многие сегодня полагают, что Казахстан обязательно должен сделать некий выбор. Но такая постановка вопроса ничем не мотивирована. Если исходить из собственных интересов республики, то нам выгоднее продолжение стратегии многовекторности, а не примыкание к какой-либо из сверхдержав, пусть даже исторически дружественной». Эксперт считает, что для Казахстана, с учетом региона, в котором он расположен, главное во внешней политике – это не создавать напряженности с кем-либо из своих соседей. «Нам не следует дружить с кем-то против кого-то. У нас с Китаем вполне нормальные отношения, как и с США, и с Европой, и с Турцией, и с той же Грузией. Если же мы начнем идти на конфронтацию с кем-либо, дружить с одними в ущерб другим, то большой вопрос, насколько это отвечает интересам государства Казахстан, желанию его граждан жить в стабильной, безопасной, динамично развивающейся стране».
Политолог Максим Казначеев из ИПР развивает эту мысль. По его мнению, Россия, несмотря на пережитый масштабный кризис конца прошлого века, активно претендует на роль регионального лидера евразийского пространства. Казахстан же пока является скорее объектом, нежели субъектом мировой геополитики. Столь разный статус диктует элитам разные стили поведения, которые не всегда согласуются друг с другом. В Кремле полагают, что Астана не должна вести самостоятельную игру. Сигналы Кремля в данном плане не всегда находят понимание в Астане, при этом многовекторный курс Акорды во внешней политике традиционно воспринимается в Москве с сарказмом, как стремление усидеть на двух стульях.
– Геополитика любой страны прописана на уровне географической карты, – отмечает г-н Казначеев. – Исходя из этого, казахстанская элита и делает приоритетом российское интеграционное направление. Других альтернатив всего две: Китай и нестабильные южные соседи. По разным причинам они устраивают казахстанскую элиту в меньшей степени. Однако в Москве слишком упрощенно воспринимают эту ситуацию. Нельзя забывать, в свою очередь, для российской элиты набор возможностей еще меньше. Претендуя на статус одного из мировых центров силы, и желая зафиксировать региональное лидерство, Кремль может лишь балансировать между Пекином и Вашингтоном, подкрепляя свой региональный статус тактическими союзами на Востоке и Западе. Это одновременно и сложно и легко. Легко, поскольку естественные геополитические границы влияния России определены еще в XIX веке. Сложно, поскольку даже подобная определенность требует высококлассных политических решений. Образно говоря, даже если вы знаете, как великий гроссмейстер когда-то ранее сыграл уникальную партию, это не значит, что вы сможете ее повторить.
Внешняя политика как разделяющий фактор
В контексте внешней политики Казахстана вопрос о пределах возможной интеграции в «Евразийском проекте» сегодня стоит достаточно остро. Российская сторона все чаще призывает выступить по какому-либо вопросу «единым фронтом». Иногда это действительно бывает оправданно. Вместе с тем, нужно иметь в виду, что возможность выстраивания независимого внешнеполитического курса – это не только часть государственного суверенитета. Позиции Астаны на международной арене по тому или иному вопросу имеют прямое отношение к стабильности и безопасности в Казахстане.
В России же на это смотрят утилитарно. Ей необходима поддержка на мировой арене, где-то хотя бы символическая, формальная. У современной России весьма непростые отношения с внешним миром. У нее есть свои причины для жесткой риторики, например, со странами Запада, есть своя внутренняя логика, свои стратегические интересы. И в рамках интеграции вполне естественно, что Москва ищет дополнительной поддержки среди традиционно дружественных и союзнических государств. Например, Россия признала независимость Южной Осетии и Абхазии, но больше в мире ее никто не поддержал за исключением, разве что, Никарагуа. То есть это было дело Москвы. Но в Кремле хотят, чтобы это было и дело Казахстана тоже.
Другой пример, который приводит Султан Акимбеков. Многие в России полагают, что Москве и ее союзникам следует сохранять и усиливать выраженную антизападную позицию. «Рационально объяснить, зачем это нужно, они не могут, просто они убеждены, что прозападный вектор развития опасен, что он несет много рисков и ориентирован на дестабилизацию. Подключают аргументы из конспирологии и теории заговоров. Может быть, так оно и есть, мы не знаем. Это просто не наше дело, это дело России. А наша главная задача сегодня – эффективное социально-экономическое развитие внутри страны и противодействие разного рода деструктивным, дестабилизирующим факторам – чтобы люди ощущали себя спокойно и комфортно».
Именно с этой целью, отмечает Султан Акимбеков, в свое время была выстроена система многовекторной политики, позволившая Казахстану поддерживать со всеми соседями ровные позитивные отношения, невзирая на то, какие у них взаимные отношения друг с другом. Казахстан эффективно маневрирует, максимально используя возможности маленькой страны, находящейся в геополитически узловом регионе. И именно многовекторность – главное, что не нравится пророссийски ориентированным политическим кругам.
