Недавнее замедление роста – это вовсе не временный сбой цикличности и не исключительное последствие медленного восстановления глобальной экономики. Китайская модель роста дала трещину, которую не так просто устранить. С момента начала капиталистических реформ в 1980-е годы Китай преуспевал за счет гигантских ресурсов, направляемых на модернизацию экономики: горы наличности были потрачены на строительство фабрик, дорог, высотных домов, а миллионы бедных людей занимались производством iPad, джинсов и автомобилей. При китайском государственном капитализме бюрократы часто направляли огромные ресурсы на реализацию масштабных проектов по созданию инфраструктуры или по организации пользующихся преимуществами индустрий. Между тем, этот двигатель роста не может работать бесконечно. Запасы рабочей силы, которая заполнила конвейеры Foxconn, постепенно истощаются, чему способствовала китайская политика одного ребенка в семье, приведшая к резкому старению населения. Рабочая сила уже начала сокращаться. Более того, государственная, озабоченная инвестициями система произвела слишком много долгов и слишком много фабрик, результатом чего стали потраченные впустую ресурсы и лишившийся своей основы финансовый сектор.

Вот что происходит сегодня в Китае. Куда бы вы ни взглянули, везде видны признаки разрухи. В сумасшедшей гонке за лидерство в области внедрения зеленой энергетики китайские банки потратили миллиарды долларов на производство солнечных батарей, построив сотни заводов и сделав Китай крупнейшим в мире их производителем. Теперь этот сектор стал жертвой своей собственной неумеренности: компании разоряются, и символом упадка в этой сфере стало недавнее банкротство ведущей на этом рынке компании Suntech Power. Сталелитейные компании продолжают инвестировать свои средства в новые производственные мощности, несмотря на растущие долги и убытки. Все заводы пользуются поддержкой местных чиновников, стремящихся создавать новые рабочие места и не обращающих внимания на растущие расходы. Инвестиции способствуют росту ВВП, но не здоровью экономики в целом. Неэффективные, субсидируемые государством предприятия поглощают огромные кредитные средства, в то время как более подвижные частные фирмы голодают. Пена на стремительно развивающемся китайском рынке недвижимости не дает правительству возможности успокоить его. Сталкиваясь с жалкими инвестиционными перспективами на китайских контролируемых финансовых рынках, супружеские пары идут на разводы, чтобы избежать ограничений и налогов в сделках с недвижимостью. Больше всего пугает то, что резко вырос государственный долг. По данным рейтингового агентства Fitch, к концу 2012 года долг по отношению к ВВП достиг 198% - это огромный скачок по сравнению со 125% в 2008 году. За последние несколько лет выросли также и долги местного правительства, которые сейчас достигают 2-х триллионов долларов или 25% от ВВП. Риски усугубляются из-за возникновения «теневой банковской структуры» - загадочной, нетипичной системы займов, зачастую не попадающих в банковские отчеты – которую Джордж Сорос (George Soros) по рискованности сравнил с субстандартными ценными бумагами с ипотечным покрытием, которые обвалили Уолл-Стрит.

Чем все это грозит? Любители панд или оптимисты считают, что китайское правительство пытается разобраться со всеми этими проблемами, поэтому они не угрожают экономической стабильности страны. «Убийцы дракона» или пессимисты предупреждают о том, что подобный рост государственного долга вверг многие страны в финансовый кризис. Все они согласны в одном: такая ситуация не может сохраняться долго. Экономика будет требовать роста долга, чтобы сохранить нынешние объемы производства. Чтобы Китай смог сохранить свою нынешнюю модель роста, размер долга должен продолжать увеличиваться – до еще более опасного уровня.

Между оптимистами и пессимистами также существует некий консенсус в отношении решения проблемы. В течение многих лет экономисты предупреждали, что Китаю следует уменьшить свою зависимость от инвестиций в рост и «перебалансировку», чтобы потребление стало играть более существенную роль. Правительственные чиновники указывают на некоторые признаки прогресса: к примеру, рост ВВП в первом квартале был обусловлен в большей степени потреблением, чем инвестициями. Однако такой прогресс в лучшем случае можно назвать весьма медленным. Уровень бытового потребления в отношении к ВВП до сих пор является самым низким среди ведущих мировых экономик. Правительство просто не желало проводить реформы, необходимые для изменения этой ситуации. Слабая система здравоохранения и пенсионная система заставляют людей экономить, а рычаги управления процентными ставками делают доходы по банковским вкладам еще более незначительными, наказывая людей за экономию. Можно даже сказать, что политика правительства еще больше укрепила прежнюю модель роста Китая – это характерно даже для широко известной программы государственного стимулирования, запущенной после финансового кризиса 2008 года. Китайские бизнесмены говорят о «потерянном десятилетии» непроведенных реформ.

Даже если Китай начнет быстро проводить реформы, рост экономики скорее всего все равно замедлится, пока страна будет совершать переход к росту, основанному на большем потреблении. Но если Китай будет продолжать медлить с реформами, его рост также замедлится, поскольку его прежняя модель уже трещит по швам. Таким образом, при любом сценарии мир уже не может рассчитывать на сверхдинамичный Китай, который мог поддерживать мировой экономический рост, в то время как США и Европа погрязли в долгах и безработице. Между тем, менее стремительно развивающийся Китай все-таки способен принести некоторую пользу. Реформированная и сбалансированная китайская экономика станет менее рискованной и более стабильной силой в мировой экономике. Китай с его нынешней разваливающейся моделью роста представляет собой гораздо больший риск, потому что эта модель может спровоцировать там финансовый кризис. И именно об этом нам стоит беспокоиться в первую очередь.