XXI век — это в равной степени век человека и всего человечества как полноправной юридической реалии. Когда ложь касается чести и достоинства человека, то речь идет о клевете. Но как обстоят дела при посягательстве на честь и достоинство памяти человечества? Народа, которому довелось пережить страшный кошмар?

За один только ХХ век погибло больше людей, чем за предыдущие 15 столетий. Этот век начался с геноцида армян и завершился созданием Международного уголовного суда. Но даже такой поворот не в силах сгладить геноцид тутси в 1994 году. Сегодня мы никак не можем закрыть глаза на ужас и память десяти с лишним миллионов человек.

Массовые убийства следовали одно за другим: полтора миллиона армян от рук правительства младотурок, шесть миллионов евреев в нацистских лагерях, два миллиона жертв красных кхмеров в Камбодже, 800 000 тутси и хуту под ножами Руанде... Это не считая ужасов в бывшей Югославии и Дарфуре или даже репрессий в Китае времен Мао и масштабных сталинских чисток.

Целый век. Именно столько времени понадобилось на осмысление человечества в качестве полноправной юридической концепции. Вершину человеческого варварства воплотило в себе новое понятие, геноцид, которое ввел в оборот в 1944 году выдающийся американский юрист Рафаэль Лемкин (Raphael Lemkin). Этот беспрецедентный юридический термин означал действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую.

В принятой в 1948 ооновской конвенции, где было закреплено понятие геноцида, поставили две основные задачи: борьба с этим преступлением и его предотвращение. Предотвратить геноцид? Но как? Упоминалось несколько разных механизмов, однако они всегда подразумевали труднодостижимую степень сосредоточения политических усилий. В 1998 году с угрозой геноцида в Восточном Тиморе удалось справиться путем формирования международных сил, которые позволили избежать худшего. Однако этот пример — одно из редких исключений. Таким образом, с юридической точки зрения нужно признать очевидное: конвенция 1948 года отнюдь не выполнила поставленной перед ней задачи.

Как бы то ни было, Франция, сама этого не зная, заложила основу законодательного решения, когда установила в 1990 году запрет на отрицание геноцида. После принятия закона Гейсо в стане было запрещено публично отрицать преступления против человечности «по определению международного военного трибунала в приложении к Лондонскому договору 8 августа 1945 года». Франция поступила исключительно верно. Ведь как бороться с геноцидом, если не препятствовать тем, кто отрицает его существование?

Отрицание преступления — это подготовительный акт к повторению массовых убийств, сопутствующее кровопролитию поведение. Ив Тернон (Yves Ternon) наглядно это объясняет: «Отрицание тесно связано с геноцидом. Параллельно с подготовкой преступления организатор геноцида пытается скрыть его».

Отрицание «разрушает память о преступлении», оно представляет собой опасность для ценностей цивилизации, угрозу, которая касается всего человечества.

Если вернуться к основам конвенции 1948 года, становится ясно, что у принятого 40 лет спустя во Франции закона Гейсо было сразу три недостатка. Он был утвержден в рамках отдельно взятой страны, был направлен только на Холокост и ограничивался вопросами свободы слова. Она была впервые включена в закон о свободе прессы 1881 года, где стала его знаменитой статьей 24 бис, однако так и не удостоилась места в уголовном кодексе.

Конвенция 1948 года заложила основы некого идеального «предотвращения геноцидов», однако так и не сформировала международный консенсус насчет того, как достичь этой цели. В 2008 году Евросоюз выступил с инициативой о принятии обязательного для всех государств-членов законодательного решения, которое должно было привести к общему знаменателю борьбу с отрицанием геноцидов. Тем не менее, до цели пока еще далеко. Точно таким же образом, в 2012 году введение во Франции наказания за отрицание геноцида армян породило бурные споры в обществе. Людям плохо объяснили суть вопроса и пытались воспользоваться им в собственных целях, в связи с чем он скорее породил раскол, а не привел к единению.

Как бы то ни было, Конституционный совет отменил авангардистский закон Буайе через месяц после его принятия. По мнению членов совета, этот документ, который касался всех признанных во Франции геноцидов, представлял собой неконституционное посягательство на свободу слова. Как бы то ни было, во Франции и других государствах борьба с отрицанием касается в настоящий момент лишь одного Холокоста, что можно рассматривать как плевок в сторону коллективной памяти наших современных цивилизаций.

Некогда правосудие стояло на службе общества. Оно было призвано пресекать посягательства на его ценности, которые закон устанавливал в качестве нормы. Тем не менее, после формирования международных судебных инстанций у правосудия появилась еще одна, даже более высокая цель: защищать и оберегать все человечество. Поэтому нужно, чтобы сегодня закон установил его ценности, краеугольным камнем в которых является память.

Но что такое память? Представление исторических событий в сочетании с научными элементами, изучение которых всегда необходимо приветствовать. Кроме того, это процесс преобразования, который определяют время и фильтр идей. Если речь заходит о преступлениях против человечности, этот искажающий фильтр, которым могут быть слова, споры и юмор, необходимо ограничить. Раз у нас запрещено осквернять могилы, клеветать на людей или наносить им увечья, то нужно наложить запрет (принять закон с уголовной ответственностью) на отрицание памяти человечества. Это необходимо для сохранения наших цивилизаций.

Что касается адвоката, он и впредь будет работать ради поиска истины. В деле борьбы с отрицанием сокрытие преступления внушает ему отвращение. Потому что адвокат, если он действительно софист, который стоит на страже прав человека, не может отрицать существование преступления и его жертв, тем самым способствуя его повторению. Особенно если речь идет о преступлении против человечности. Ведь разве адвокат — не первый из гуманистов?