Газета "Наш Мир" Насилие в Сирии переросло в межконфессиональную войну, привлекая туда исламских экстремистов со всего мира. Напряженность в отношениях с Турцией усиливается, поскольку конфликт переходит на ее территорию, отнимая жизни турок. Запад, в отчаянии заламывающий руки и думает, стоит вмешиваться или нет, а если да, то как, предлагает дипломатическое решение проблемы. Однако для его реализации необходимо невозможное – чтобы противоборствующие стороны одновременно сложили оружие. Россия, между тем, продолжает направлять к берегам Сирии свой военно-морской флот, и ее корабли угрожающе перемещаются вблизи сирийского порта Тартус, где находится небольшая российская база. Тем не менее, Россия выражает надежду и готовность к применению дипломатического решения ради предотвращения многолетней гражданской войны.Звучит знакомо? Это уже было в июне 2012-го, менее года назад. Единственное, что изменилось с тех пор в Сирии, это масштабы противоборства: больше потерь, больше экстремистов, больше насилия, больше негативных последствий. Что не изменилось, так это отношение всего мира к усиливающемуся хаосу. Обама продолжает колебаться и увиливать, европейцы продолжают настаивать как минимум на вооружении повстанцев, а русские продолжают предупреждать всех о необходимости невмешательства, хотя сами даже не пытаются скрывать, что их корабли стоят в Тартусе, и что они поставляют Асаду оружие. Каким же будет российский эндшпиль? Здесь тоже особых изменений нет: увиливать и как можно дольше сохранять статус-кво. Поэтому российские корабли продолжают курсировать неподалеку от Тартуса, поэтому Москва по-прежнему отправляет оружие в Дамаск. Российские корабли и зенитно-ракетные комплексы не будут применяться против повстанцев, у которых нет ни флота, ни авиации. Скорее, таким способом Россия пытается сохранить паритет. Если саудовцы и катарцы будут вооружать повстанцев, то Россия будет вооружать Асада. Если Запад предпримет шаги по вмешательству, российские корабли и зенитно-ракетные комплексы соответственно пойдут на более рискованные меры. Но знакомая уже нам действительность постепенно меняется, и России становится все труднее идти этим путем. «Россия предпочла бы сохранить существующее положение вещей, да, но все здесь понимают, что статус-кво больше не существует, - говорит главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» Федор Лукьянов. – Ситуация медленно ухудшается. Все признают, что режим слабеет, но каковы его сроки? Сколько пройдет времени, прежде чем он окончательно рухнет? Россия может ждать, а Соединенные Штаты не могут».Россия готова ждать, отчасти в силу того, что у нее всегда были в корне отличные представления о конфликте. «Чтобы американцы поняли российскую позицию, надо понять, что американская, западная позиция не является абсолютно правильной, - говорит заместитель заведующего отделом международной политики главной российской газеты «Коммерсант» Максим Юсин. – Позиция России менее эмоциональная и более прагматичная. Россия не желает принимать за чистую монету все эти полные эмоций заявления о кровавом тиране, душащем свободу и демократию». С момента начала конфликта Россия подчеркивает, что если Асад уйдет, ему на смену вовсе не обязательно придут либеральные и прозападные демократы. А после окончания этой войны вовсе не обязательно наступит мир. Все дело в том, считает Москва, что происходящее в Сирии это не локальная религиозная борьба, а борьба, в которой, как говорит Юсин, «мы все становимся заложниками». «Москва понимает, что надо что-то делать, так как война идет уже два года, и ее необходимо прекращать, - объясняет журналист. – Но если победят оппоненты Асада, будет кровавая резня. Шиитов и алавитов будут истреблять в массовом порядке». Более того, отмечает Юсин, вторя официальной позиции России, преемниками Асада, скорее всего, будут те, кто размахивает черным знаменем джихада и поддерживает терроризм за пределами Сирии. Лукьянов отмечает, что Сирия давно уже стала домом для тех, кто бежал от потрясений на Кавказе, превратившемся в очаг терроризма и исламистского мятежа. «Если избавиться от диктаторского, но светского режима, заменив его режимом исламистским, у нас в тылу появится еще одна сеть поддержки террористов», - говорит он. Ясин проводит еще более мрачную аналогию. «Асад не хочет нацеливаться на Америку, а эти парни хотят, - отмечает он. – Это тысячи потенциальных Царнаевых, а Франция с Британией хотят их вооружить!»Один из официально выдвигаемых русскими аргументов заключается в том, что ее демонстративное поведение, ее помощь Асаду, ее посещающие Сирию в знак поддержки режима высокопоставленные делегации – это вопрос принципа, а не вопрос сохранения власти Асада. Асад победил на выборах, и теперь Запад вместе со своими арабскими союзниками решил его свергнуть, дабы, как это видится Кремлю, ослабить главного сирийского союзника Иран. (Американское вмешательство имеет и внутренние последствия: не прошло и года после событий на площади Тахрир, а Москва взорвалась протестами против Путина. При этом западные лидеры, такие как Хиллари Клинтон, всячески их подталкивали – по крайней мере, так считает Кремль.) А если не будет Сирии, то что произойдет с Ираном и, соответственно, с российским влиянием в регионе? Русские потеряли Саддама, потеряли Каддафи. А теперь и Асада потеряют? В этом заключается суть проблемы. Возможно, у Москвы нет долгосрочного плана. Кремль знает, что мирная конференция, которую он готовит совместно с США, неизбежно закончится провалом. Но он все равно проталкивает эту идею, продолжая борьбу и признавая, что такая опосредованная война чужими руками это самое главное. «Здесь дело не в любви к Асаду, не в нашей базе в Тартусе и даже не в поставках оружия, - говорит маститый российский специалист по Ближнему Востоку Георгий Мирский. – Конечно, это вещи важные, но не главные. Мы проживем без Сирии, проживем без Асада. Но позволять кому-то говорить, что мы пляшем под дудку Вашингтона, было бы недопустимо. Недопустимо». По мнению Мирского, это пережиток советских времен, от которого российский МИД никогда в полной мере не отказывался. «Советской власти нет уже двадцать лет, но советский менталитет остается, особенно на самом верху, - объясняет Мирский. – Есть очень сильное мнение, что американцам ни в коем случае нельзя доверять, потому что они при каждом удобном случае делают нам пакости. Поэтому инстинкт подсказывает: если американцы выступают против кого-то в третьем мире, мы должны выступать за этого кого-то. И наоборот. Все это идет от советского менталитета». Этим можно объяснить и те слова, которые Мирский как-то услышал от одного российского дипломата: «Я скорее соглашусь на ядерный Иран, чем на проамериканский Иран».Проблема такого подхода для Америки состоит в том, что она ничего не может с этим поделать. И ты совершенно бессилен, когда твой якобы партнер, помогающий усадить стороны за стол переговоров, проецирует на тебя свои самые худшие страхи и подозрения, а также когда все делается не для победы, а для сохранения несуществующего статус-кво. Юлия Иоффе – старший редактор The New Republic.
|
