Недавнее выступление президента Обамы по проблемам безопасности можно назвать программным. Обама вообще часто произносит программные речи. Во-первых, у него замечательные спич-райтеры, а во-вторых, он жаждет зрительской любви и оттого чрезвычайно воодушевляется в виду публики и телекамер. Кукловоды президента знают, что в этом заключена и немалая опасность: впитав волны зрительской любви, Обама невольно начинает транслировать отраженное ответное чувство.

В частности, поэтому советники так долго не пускали его в Израиль, а когда все же пустили, то весь мир удивился: оказывается, Барак Хусейн прямо-таки влюблен в сионистскую опухоль на теле Ближнего Востока! Особенно обиделись арабы, поскольку после программной каирской речи они были свято убеждены, что президент обожает именно их.

Но, вернее всего, Обаме наплевать и на тех, и на других, и на третьих: стоит погаснуть телепромптеру, как президент начинает откровенно скучать. По этой причине его многочисленные программные речи редко доходят до практической реализации: ведь последняя предполагает упорную работу вдали от публики и прессы, а к этому плейбой из Белого Дома, похоже, неспособен вовсе. Что немало огорчает его пылких леволиберальных сторонников и вселяет надежды в сердца остальных, нормальных людей. Вместе с тем, программные речи Обамы небезынтересны с чисто познавательной точки зрения, и последняя не стала исключением. В ней прозвучал давно назревший призыв к выработке нового взгляда на нынешнюю войну.

«Эта война, как все прочие войны до нее, должна иметь свой конец», – сказал президент, и с этим трудно не согласиться. Пресловутая «война с террором» все больше напоминает бой с тенью. Могучий боец западной цивилизации старательно молотит по воздуху, впустую растрачивая драгоценные силы и ресурсы. Это не означает, что у него вовсе нет противника; противник, накапливая мощь, с удобствами посиживает в сторонке и время от времени подскакивает к силачу, дабы расцарапать ему спину и снова отбежать на безопасное расстояние. Царапин становится все больше, а проворный враг все наглее, зато силы бойца с тенью тают с каждой минутой.

В чем смысл нынешнего пребывания войск НАТО в афганской трясине, в иракском осином гнезде? Чего добивается Запад, выбрасывая на ветер триллионы долларов, немалая часть которых течет прямиком в карманы его же врагов?

Цена жизни талибанского бородача с калашом на плече несоизмерима со стоимостью убившей его ракеты. Воспроизводство последней требует массы денег и чудес современной технологии; для воспроизводства издохшего шахида достаточно зайти в первую попавшуюся исламскую деревню, открыть первую попавшуюся дверь и крикнуть: «Выходи!» Их миллиарды, этих бородачей, никаких ракет не напасешься.

Столь же бесполезно приучать полуграмотных головорезов (в последнее время это слово обрело устрашающий буквальный смысл) к системе просвещенной западной демократии. Здесь нет места ложному человеколюбию, ведь перед нами не люди, а чудовища, людоеды. Нужно просто предоставить их самим себе. В конце концов, пусть жрут друг друга, если им так вкусно. Пусть побивают камнями своих прелюбодеев, пусть отрезают руки своим ворам, клиторы своим женам и головы своим геям. Пусть пухнут от голода и болезней, пока не передохнут вовсе. Чем меньшее количество этих тварей топчет землю, тем лучше жить на земле.

Вы скажете: а как же война с террором? Вот! Тут-то и зарыта собака. Нет такой вещи – «война с террором», просто не существует. Начать с того, что нелепым является само понятие «террор». Что это такое? Насильственные акции против гражданского населения? Но все современные войны ведутся отнюдь не на полях сражений – ареной их давно уже стал глубокий тыл.

Возможно, характерной целью террора является запугивание общества? Но общество боится и обычной войны.

Возможно, террор отличается особым, нецеленаправленным насилием? Но залповая стрельба «по площадям» куда менее точна в выборе целей.

Возможно, характеристикой террора является широкое использование прессы с целью создания общественного резонанса? Но журналисты нынче суетятся повсюду, в том числе, впереди наступающих танков; все армии активно используют масс-медиа как средство психологической войны.

Возможно, террористы характеризуются диверсиями нерегулярных партизанских групп? Но такие группы мало чем отличается от обычного армейского спецназа.

Возможно, террористов можно отличить по негосударственным методам финансирования? Но известно, что сегодня их финансируют прежде всего государства.

Как ни крути, так называемые «террористы» принципиально ничем не отличаются от противостоящих им сил безопасности Запада – разве что большей безжалостностью и меньшей эффективностью. Отчего же этот бессмысленный термин все еще в ходу? Ответ прост: политкорректная общественность Запада никак не может выговорить имя истинного врага – того самого, который посиживает в сторонке за исцарапанной спиной боксера, неистово сражающегося с собственной тенью. Не может и все тут. Язык не поворачивается, челюсть застревает на полуслове. Потому что по законам политкорректности религия никак не может считаться врагом. А современный либеральный интеллектуал, как левый, так и нормальный, скорее умрет, чем переступит через законы политкорректности.

В итоге, Запад вынужден сражаться с неназванным врагом – со всеми проблемами, вытекающими из этой парадоксальной ситуации. Возвращаясь к речи президента США, то есть политического и военного лидера западного мира: может ли иметь конец война с неназванным противником? Может. Но она непременно закончится поражением, ведь неназванный враг неразличим, а значит, не получает ударов. Он в полной безопасности выжидает, пока политкорректный кретин-противник не истощится настолько, что упадет сам и тогда можно будет без помех отрезать его политкорректную башку.

Выработка по-настоящему нового взгляда на главный конфликт современности должна начаться с честного поименования противника – лишь тогда можно будет перейти от бесплодного боя с тенью к решающей схватке с настоящим врагом, который зовется коротким словом «ИСЛАМ». Да-да, не какие-нибудь неопределенные «террористы», не расплывчатая «Аль-Кайда», не загадочные «исламисты», «радикалы» и «экстремисты», а просто и ясно: ислам. Человеконенавистническая, убийственная, изуверская, враждебная западной цивилизации религия, провозгласившая своей целью войну на уничтожение наших ценностей, нашей культуры, нашего мира. Ей и следует адресовать удары. Нужно бить по мечетям и медресе Лондона, Парижа и Нью-Йорка, а не по пыльным бородачам Вазиристана, Пенджаба и Йемена. Для этих ударов не понадобятся дроны и ракеты – достаточно полиции и соответствующих судебных решений.

Нужно поставить ислам перед угрозой немедленного запрета на всей территории западного мира. Альтернатива должна выглядеть так: либо публичный отказ от джихада и громогласное осуждение подстрекательских проповедей мусульманских духовных лидеров, либо пинком под зад: паспорт на стол, чемодан, вокзал, Сахара.

Война подразумевает чрезвычайное положение – его и следует ввести, приостановив действие конституций. Война также подразумевает интернирование подозреваемых в сотрудничестве с врагом (как США интернировали своих этнических японцев в годы Второй мировой) и ограничение их гражданских прав вплоть до полного лишения гражданства и депортации. При условии четкого определения противника не должно возникнуть никаких юридических проблем, а все остальные решаемы, причем намного дешевле, чем один месяц нынешнего бесплодного топтания в Афганистане. У нефтеналивных танкеров большие трюмы; американским, французским, английским, немецким, шведским, израильским воинам джихада будет где отдохнуть по дороге на историческую родину в Аравию и Пакистан, Нигерию и Бангладеш, Иорданию и Судан.

Страны победившего мусульманского братства должны будут покинуть международное сообщество цивилизованных народов. Нелюдям нет места за одним столом с нормальными людьми. Пусть попробуют выжить на собственных ресурсах; а кончатся лепешки – нехай грызут свой Коран, источник жизненной силы любого правоверного мусульманина. Начнут стрелять снаружи и бузить внутри? Вот тут-то – и не днем раньше – Западу понадобится армия, опять же на основе чрезвычайного положения. У кого-нибудь есть сомнения в исходе прямого военного столкновения НАТО с объединенным фронтом мирового джихада? Или в способности одного десантного полка за полдня замирить любой взбунтовавшийся европейский пригород? Исламские погромщики не боятся полицейских дубинок и слезоточивого газа, но как долго они выстоят против боевых автоматов, снятых с предохранителя законом о чрезвычайном положении?

На войне, как на войне. «Эта война, как все прочие войны до нее, должна иметь конец», – сказал в своей программной речи умный телепромптер американского президента, и с этим трудно не согласиться. Но прежде чем закончить войну, ее следует начать. Тем более что враг давно уже начал и воюет на всю катушку, со вкусом отрезая благонамеренные головы наших безоружных солдат на оцепеневших от ужаса улицах наших либеральных столиц. И имя этому врагу отнюдь не «мировой терроризм».