Еще одна близкая к войне сфера — это конкуренция в автомобильной про-мышленности. Результаты исследований в области двигателей, трансмиссии и сцеплении с трассой у болидов «Формулы-1» в некоторых случаях переносились в автопром по всему миру, во всяком случае, в модели премиум-класса. А знаменитая сеть Arpanet 1970-х годов, которая создавалась для объединения компьютеров с военными данными, стала родоначальницей привычного нам всем интернета. Однако во время разработки Arpanet должен был стать ответом на чрезвычайную ситуацию: в случае ядерного удара сеть должна была сохранить связь компьютеров и обеспечить тем самым обмен тактическими данными. 

Все эти выводы позволяют получить некоторое представление (оно, кстати, не лишено определенного цинизма) о том, как война с терроризмом, которая является исключительно уделом армии и направлена на враждебные для страны группы, может превратиться в войну государства против собственных граждан. Здесь речь идет уже о втором выводе, который относится не к неодушевленным предметам, а людям. Все, что позволяет вести войну, может легко найти применение в гражданской сфере. Ничего нового здесь нет. Советские танки раскатали пражскую весну. То же самое касается и бунта в Китае в 1990 году. 

Но давайте не будем горячиться. У государства нет никаких причин вести эту войну, если граждане тихи и послушны. Скажем даже, что если война и ведется, то она носит превентивный характер. Ее оправданием служит тот факт, что гражданин может начать заниматься подрывной или даже террористической деятельностью на территории государства. А недавний теракт в Бостоне становится лишь дополнительным аргументом в арсенале тех, кто отстаивает принципы Патриотического акта и пристального надзора за потенциально «опасными» людьми в пределах американских границ. Некоторые уже поговаривают об использовании беспилотников для наблюдения и, чем черт не шутит, даже боевых дронов в случае критической оценки, которая позволяет выявить потенциально опасного человека или даже контролировать восстание. В прессе об этом почти не говорили, однако после теракта полицейские попросту застрелили подозреваемого в причастности к теракту человека, хотя тот и был безоружен. Общественное мнение осталось к этому безразлично, а примерный гражданин будет придерживаться своей привычной позиции о том, что государственный контроль не создает для него никаких труд-ностей, и что ему нечего бояться, потому что он уважает законы, и ему не в чем себя упрекнуть. Но тут стоит обратить внимание на то, что беспилотники могут легко найти для себя гражданское применение, например, для доставки пиццы: подобные испытания уже ведутся. 

Тем временем беспилотники продолжают и дальше устранять «нежелательных» людей, то есть тех, кого обрекает на смерть крайне ограниченный круг лиц из Пентагона и администрации Обамы. Все это несовместимо с совестью, но в то же время обыденно для типа, который предпочитает не думать собственной головой и довольствуется лишь новостями из СМИ. Фуко рассматривал это как одно из множества проявлений «био-власти», то есть прерогативы государства принимать решение о жизни и смерти его граждан. Хотя, по сути, эта власть осуществляется с помощью американских беспилотников и касается выходцев из других стран. Тем не менее, нельзя исключать, что в будущем по политическим соображениям внутренней безопасности эти дроны могут быть использованы для устранения граждан США, признанных нежелательными. В настоящий момент упор делается на разведывательные системы, которые с равной эффективностью применяются для шпионажа как на внешних, так и внутренних линиях связи в развитых странах, руководство которых находится в состоянии боевой готовности или даже, что касается намерений и методов, в состоянии войны. Недавние скандалы вокруг мировых интернет-гигантов служат лишним тому подтверждением.

В конечном итоге, так и хочется сказать, что нет ничего нового под солн-цем, потому что на протяжении многих веков и в частности в современную эпоху война неизменно была одним из основных полномочий государства. Разница заключается лишь в том, что природа операций претерпела значительные изменения в условиях постоянного развития технических средств. Времена, когда регулярные армии вели друг с другом открытую войну на суше и море по четко установленным правилам, безвозвратно ушли. Завоевание неба в ХХ века коренным образом изменило расклад, тогда как сегодня ключом к победе в войне служит информация, а воюющее государство отнюдь не стало прочнее, чем в эпоху занимающих определенную территорию тактических блоков. Война стала разнородной, подвижной, глобальной. Но государства по-прежнему нуждаются в поддержке населения. А для обеспечения этого одобрения нужна пропаганда. Так, например, было в 1914 году, когда антинемецкие настроения разжигались прессой и несколькими продажными ин-теллектуалами. Потом мужчин отправили на фронт. В XXI веке воинский призыв упразднен практически во всех развитых странах. Государства не отправляют простых людей на фронт. Войной занимаются профессиональные армии. Правительствам требуется лишь поддержка общественного мнения. Так было в Ираке и Афганистане. У нас ведь демократия. Важное дело по обработке общественного мнения поручено СМИ. 

Наверное, мы еще не дошли до конца в процессе развития военного государства планетарных масштабов, так как граждан сейчас могут попросить внести их вклад: речь идет не о том, чтобы пойти на смерть в окопы или вьетнамские джунгли, а сотрудничестве (если не сказать «коллаборационизме») с властями при наличии «чувствительной проблемы». Мы все видели реакцию людей после теракта в Бостоне. Человеческая природа настолько пластична, что здесь возможно все, в том числе приход разведки в каждую семью и коллаборационистское поведение граждан. В каждом человеке скрывается полицейский. И это утверждение отнюдь не из области научной фантастики, хотя сейчас нечто подобное и может показаться немыслимым. 

Эти соображения в очередной раз подводят нас к анализу власти. Все дороги ведут не в Рим, а в центр государств. Пусть этот каламбур и выглядит слегка нелепо, в нем есть зерно истины. Помните, как некие весельчаки из редакций сыронизировали насчет Путина в кресле императора России и ее сателлитов? Не говоря уже об Эрдогане, который во время утреннего бритья, несомненно, воспаряет мыслями в великое прошлое Османской Империи и представляет себя Сулейманом XXI века. Есть такие люди и у нас, например, бывший президент Саркози, которого сравнивали с Наполеоном. Что касается Китая, он мнит себя срединной экономической империей. США в свою очередь не нужны никакие имперские мечты, потому что они уже утвердили свою мощь по всему миру, и она пока вовсе не собирается идти на спад. 

Как я уже писал ранее, сценарии по Фукуяме и Хангтинтону не лучшим образом отражают реалии поделивших мир авторитарных и зацикленных на безопасности государств. В любом случае, во всех этих системах прослеживается одна общая черта: СМИ не служат для распространения информации в угоду политическим свободам и творческой деятельности народов, а все больше и больше становятся пособниками государственных властей. Мы видели это после терактов Бостоне. Ленивую и попустительски настроенную прессу, которая не в силах предоставить людям четкие сведения. СМИ следуют различного рода указаниям, которые может использовать в своих целях государство. Возьмите, например, санитарную пропаганду. Большинство американцев свято верят, что грипп смертельно опасен. В 1990 году было продано 30 миллионов доз вакцины, а в 2010 году — уже 130 миллионов! Что касается России и Турции, две эти страны поистине символичны в том, что касается СМИ, власти и населения. СМИ занимаются распространением «правильного» мышления и служат рычагами авторитарного и автократического воздействия государственного руководства. В результате значительная часть населения поддерживает автократический и в чем-то даже фашиствующий курс формирования общества (в частности это касается Эрдогана, который мечтает о «чистой» с мусульманской точки зрения Турции). Как бы то ни было, в России и Турции существенная часть городской и образованной молодежи пытается оказать сопротивление, несмотря на существующие риски. 

В конечном итоге у России, Турции и США гораздо больше общих черт чем различий в том, что касается отношения между государством и народом. Часть населения приобрела протестную окраску и стремится отстоять ряд ценностей и свобод, тогда как государства все дальше идут по пути авторитаризма в нашу цифровую эпоху. Для выражения мнения у этих просвещенных и окрыленных идеями свободы активистов есть только интернет и социальные сети, которые питают неприятие к СМИ, так как те являются пособниками властей и носителями вялого и конформистского мышления. Как бы то ни было, их эффективность не вызывает сомнений, потому что основная часть аудитории следит за новостями в «мейнстриме». Послушность населения объясняется тем, что большей его части достаточно удовлетворения определенных материальных потребностей. В настоящий момент политика экономического роста Путина и Эрдогана дает результаты, а, как всем нам прекрасно известно, большинство людей готовы слегка поступиться свободой ради материальных благ. У восстания в Турции нет ничего общего с арабской весной: скорее оно напоминает события мая 1968 года во Франции. В то время общество стремилось к «моральной чистоте». Существовали разные правила посещения женских и мужских общежитий в университетах. И тут группа студентов во главе с неким Дани решила, что жить нужно иначе. История с общежитиями пробудила все французское общество. В Турции же основу для волнений на площади Таксим заложили запрет на спиртное и планы по вырубке деревьев. В Европе власти опасаются беспорядков, которые бы походили скорее на арабскую весну под португальским или греческим соусом. Если восстановить экономический рост не получится, массы вполне могут подняться. Тем не менее, суть борьбы не в этом. 

Ситуация с гражданской политической борьбой предельно ясна. Нет смысла физически выступать против действующей власти. Во-первых, это опасно. Кроме того, использовать те же самые средства — неоправданный и даже контрпродуктивный шаг. Будущее за свободным движением информации и распространением альтернативной, творческой, просвещенной и щедрой культуры. Если точнее, линия фронта в цифровую эпоху проходит не по классовой борьбе, а дуэли совести, культур и знаний. Противоборству умов ученой элиты народа с умами специалистов по технике, пропаганде, правительственному и рекламному воздействию. Другими словами: 

Возмущаться бесполезно, поэтому лучше давайте учиться! И делиться друг с другом знаниями в цифровую эпоху. Главный инструмент демократии — это информация, а не избирательный бюллетень.