Дешевое кредитование и неправильные стимулы – такие как поощрение должностных лиц, которые делают наибольший вклад в рост ВВП – привели к массовому, но избыточному инвестированию, что, в свою очередь, способствовало наращиванию избыточных мощностей в обрабатывающей промышленности и инфраструктуре. Эта модель не просто неэффективна; направление ресурсов правительства на поддержку инвестиций также подрывает социальное развитие Китая.

В связи с этим китайские лидеры решили прекратить использовать рост ВВП в качестве основного критерия оценки работы чиновников. Действительно, 12-й пятилетний план, который завершается в 2015 году, направлен на переход экономики Китая к новой, более устойчивой модели роста, основанной на качестве и инновациях, и подразумевает, что ежегодный рост ВВП, вероятно, снизится до 7% в переходный период.

Большинство дискуссий по поводу моделей роста сегодня основываются на трудах лауреата Нобелевской премии Роберта Солоу. Для Солоу рост ВВП определяется затратами факторов производства: земли, труда и капитала – вместе с общей производительностью факторов в экономике (TFP или изменение объема производства, которое объясняется не объемом затрат, а такими факторами, как технологические инновации и институциональные реформы).

С 1978 года Китай за счет проведения крупных реформ достиг трех периодов высокого роста TFP, каждый из которых длился 5-7 лет. Первый, в начале 1980-х годов, начался после введения системы ответственности сельских домашних хозяйств, которая спровоцировала рост производительности сельского хозяйства и впустила большое количество неквалифицированной рабочей силы в городские и промышленные отрасли с наиболее высокой производительностью, ежегодный рост TFP тогда вырос до 3-4%.

Второй период, после южного тура Дэна Сяопина в 1992 году, во время которого он подчеркнул необходимость перехода к рыночно-ориентированной – хотя и контролируемой государством – системе, открыв китайскую экономику для прямых иностранных инвестиций и создав специальные экономические зоны, чтобы помочь развитию экспортно-ориентированных отраслей. В это время рост TFP повысился до 5-6%, отчасти благодаря тому, что процессу «наверстывания» способствовало перенятие Китаем иностранных технологий и ноу-хау.

Наконец, после крупных реформ государственных предприятий (ГП) и налоговой системы, Китай присоединился к Всемирной торговой организации в 2001 году. В стране, полностью интегрированной в глобальные цепочки поставок, рост TFP достиг отметки в 4%, на которой и оставался до 2007 года. С тех пор, все же, темп роста TFP снизился почти вдвое.

Действительно, китайская экономика испытывает значительное – и постоянное – замедление роста в связи с мировым экономическим кризисом, разразившимся примерно 5 лет назад. К 2012 году вклад человеческого капитала в рост ВВП Китая упал почти до нуля, а накопление основного капитала составило примерно 60% от общего роста. Крупномасштабные капиталовложения из заемных средств повысили соотношение кредита к ВВП в стране почти до 200%, увеличивая тем самым уязвимость финансовой системы – развитие, выраженное в недавнем скачке цен межбанковских процентных ставок.

Для достижения более сбалансированного и устойчивого роста ВВП лидеры Китая должны провести комплекс глубоких, общих и долгосрочных институциональных реформ, направленных на повышение TFP. В частности, реформы должны быть направлены на упрощение перехода Китая от традиционной модели роста, основанной на предложении, которая предполагает, что построение физической инфраструктуры автоматически ведет к росту спроса.

По сути, рост ВВП может замедляться именно потому, что имеющиеся инвестиции в производство и инфраструктуру, проводимые в основном местным органами власти и ГП, не соответствуют структуре внутреннего спроса. В результате, перед Китаем стоит проблема краткосрочных избыточных мощностей.

Улучшение качества роста ВВП будет зависеть от готовности китайского руководства принять рыночные реформы. Вместо непосредственного стимулирования инвестиций, государство должно подчеркнуть его регулирующие и принудительные функции, включая установление и соблюдение стандартов, построение эффективной инфраструктуры прав собственности и управление макроэкономическими условиями. В то же время государство должно улучшить качество предоставляемых услуг в сфере образования, здравоохранения и безопасности, сокращая тем самым коррупцию и злоупотребления властью.

Одним словом, Китай должен переключить свое внимание с достижения целевых темпов роста на создание условий, благоприятствующих инновациям и конкуренции, что позволит рыночным силам устанавливать цены и распределять ресурсы более эффективно. Правительство, таким образом, станет посредником, содействующим развитию устойчивого экономического порядка, в котором чем меньше, тем лучше – то есть, систему, в которой меньшее вмешательство создает больше возможностей для творчества.

ГП, несомненно, сыграли большую роль в прошлой модели роста Китая, обеспечивая создание инфраструктуры и услуг, которые считались необходимыми для работы глобальной производственной цепочки поставок. Но доступ к дешевому кредитованию со стороны банков, контролируемых государством, создавал стимул для ГП наращивать избыточные мощности, что увеличивает системные риски в экономике. Чтобы устранить проблему избыточных мощностей, Китаю потребуются вывести с рынка соответствующие предприятия, будь то государственные или частные фирмы.

Если китайское правительство не проведет крупные структурные реформы, направленные на установление рыночной модели роста, они не смогут избежать «ловушки среднего дохода», которая не дает многим развивающимся странам достичь статуса развитых. Замедление темпов роста ВВП, которое вызовут такие реформы, будет более чем скомпенсировано увеличением динамизма рынка и общей экономической стабильностью.