«Народный импичмент», в результате которого законно избранный президент Египта Мухаммед Мурси был вынужден покинуть свой пост, снова вверг страну в состояние политической неразберихи. В условиях непрекращающихся многотысячных демонстраций и фактического паралича власти военные назначили временным главой государства председателя Конституционного суда. Эксперты расценили эту ситуацию как военный переворот, за которым последуют более серьезные события.

Специфика развития Египта после достижения политической независимости заключалась в том, что в этой стране с быстрым ростом населения, за которым не успевают темпы экономического роста, практически отсутствуют углеводородные ресурсы, а экономика привязана к внешним факторам. На протяжении всех последних десятилетий Египет находился в списке так называемых критических государств по уровню жизни, индексу человеческого развития и имущественному расслоению.

После политики «инфитаха» (открытых дверей), впервые объявленной президентом Анваром ас-Садатом (1970–1981), страна стала жить за счет иностранных вливаний (причем в последние годы египетская экономика нуждалась в ежегодных инвестициях на сумму как минимум 16 миллиардов долларов). Египет занимал второе место на Ближнем Востоке (после Израиля) по объему получаемой от США помощи (1,3 миллиарда долларов на военные расходы и еще 250 миллионов долларов ежегодно).

В конце 90-х годов, чтобы активизировать национальную промышленность, была заявлена программа приватизации и началось сокращение государственных субсидий; принимались и другие стабилизационные меры, которые позволили в начале 2000-х сократить инфляцию и утечку капиталов за рубеж. Однако эти меры довольно быстро исчерпали себя, и встала необходимость осуществления структурных экономических реформ, к которым египетское правительство осторожно приступило в 2005 году.

Главной проблемой экономики оставалась египетская промышленность (дающая 30 процентов ВВП), крайне неконкурентоспособная, с ярко выраженным импортозамещающим характером при динамике промышленного производства всего два процента. Ведущими отраслями промышленности традиционно являются пищевая, текстильная, химическая, машиностроение, на горнодобывающую приходится всего один процент ВВП. По конкурентоспособности товаров Арабская Республика Египет (АРЕ) занимала 65-е место в списке из 101 страны, уступая Турции, Тунису и даже Иордании. Собственных разработок в области современных промышленных новаций у египтян нет, а сотрудничество с иностранцами в этой сфере способствовало превращению АРЕ в рынок сбыта не пользующихся спросом случайных технологий, зачастую уже отработанных и наносящих серьезный ущерб экологии. С 2004 года Каир возглавляет список самых грязных городов мира с уровнем загрязнения 169 мг/куб. м (для сравнения: у идущих вторым и третьим в этом списке Нью-Дели и Калькутты 150 и 128 соответственно).

Сельское хозяйство также испытывает серьезные трудности: из общей площади страны в сельскохозяйственных целях используется только 2,5 процента, оросительные каналы требуют постоянной модернизации. В последние годы площадь посевных площадей устойчиво сокращалась из-за процесса опустынивания, на реализацию проекта «зеленых рекреаций» не хватало средств. Колоссальный прирост населения и быстрый процесс урбанизации привели к тому, что за последние три десятилетия площадь плодородных земель сократилась на 25 процентов, ежегодно в Египте из оборота выпадают до 60 тысяч федданов земли.

Свои потребности в продовольствии страна удовлетворяет не более чем на 35 процентов. Решение продовольственной проблемы все последние годы осуществлялось за счет импорта (более трех миллиардов долларов ежегодно), но цены на мировом рынке постоянно растут, а разработанная еще правительством Хосни Мубарака долгосрочная (до 2017 года) программа развития сельского хозяйства так и не была реализована. Поэтому значительная часть населения живет за счет государственных дотаций на основные продукты питания, именно эти дотации долгое время сглаживали социальную напряженность (потребительская корзина была одной из самых дешевых в мире).

Теперь проблема сельского хозяйства, связанная непосредственно с обеспечением водой, усугубляется тем, что истоки Нила контролирует новое (довольно проблемное) государство — Южный Судан, а страны — участницы так называемой Инициативы бассейна Нила (Эфиопия, Кения, Уганда, Танзания, Руанда, Бурунди), воспользовавшись политической нестабильностью в Египте, начали осуществлять собственные проекты на Ниле (в нарушение договора 1959 года о распределении воды), которые в ближайшие годы могут существенно уменьшить количество поступающей в страну нильской воды и поставить ее на грань гуманитарной катастрофы.

Весь комплекс вышеперечисленных экономических проблем достался Мухаммеду Мурси в наследство от предыдущего режима. Новый президент представлял крупнейшую и старейшую исламскую организацию мусульманского мира — «Братья-мусульмане», которая много десятилетий действовала нелегально и наконец получила шанс реализовать свою программу на практике. Задача осложнялась тем, что страна оказалась расколотой на сторонников и противников исламского правления практически поровну. Конечно, предполагалось, что любые действия нового главы государства будут находиться под пристальным наблюдением как светских сил (настаивавших на скорейших экономических реформах), так и его исламских оппонентов — салафитов (ожидавших выполнения программы по исламизации общественно-политической жизни). Эта ситуация требовала от президента крайне осторожных действий, выработки механизмов сосуществования в широком политическом спектре, поиска компромисса с оппозицией с тем, чтобы разделить ответственность за возможные (а они были очевидны) провалы в экономической сфере. Тем более что в своей предвыборной программе Мурси торжественно обещал стать президентом для всех.

Однако придя к власти демократическим путем, победившая партия к демократии оказалась не готова. Взвалив на себя все бремя власти, новый глава государства сосредоточился на укреплении собственных позиций. Волну возмущения вызвала его агрессивная кадровая политика, направленная на чистку офицерского и судейского корпусов и распределение государственных постов (в том числе и на местном уровне) между своими сторонниками. В отставку были отправлены начальник Генерального штаба армии, командующие ПВО, ВМС и ВВС Египта, большой резонанс вызвала отставка главы Высшего совета вооруженных сил и министра обороны маршала Хусейна Тантауи (который, поддержанный народом, взял на себя всю полноту власти после свержения Хосни Мубарака).

Одновременно мэром туристического Луксора был назначен Адель аль-Хаят, подозреваемый в совершении террористического акта в 1997 году, когда погибли несколько десятков иностранных туристов. После такого назначения в Луксоре начались митинги и демонстрации, а министр туризма ушел в отставку. Одно из сложнейших министерств — регионального развития — Мурси поручил возглавить Мухаммеду Али Бишру — ближайшему родственнику. В дальнейшем президент заменил всех 27 губернаторов провинций своими ставленниками.

Отставка генерального прокурора вызвала недовольство судейского корпуса, объявившего забастовку, а Высший конституционный суд (очень важное звено государственной системы Египта и активный участник политического процесса с 1971 года) начал процедуру делигитимизации государственных институтов. Своим решением суд (в июне 2012-го) распустил нижнюю палату парламента, затем признал нелегитимной конституционную комиссию (писавшую основной закон), выявил нарушения в процедуре принятия избирательного закона и в июне 2013 года постановил распустить верхнюю палату парламента — Совет шуры. Страна осталась без законодательной власти и конституции. Мухаммед Мурси ситуацию еще более усугубил изданием конституционных деклараций, в которых он наделил себя исключительными полномочиям, за что сразу же был назван фараоном.

Одновременно с укреплением власти Мурси пытался решить экономические вопросы. Одним из первых его шагов в этом направлении стали переговоры с МВФ, которые закончились соглашением о предоставлении займа на 4,8 миллиарда долларов при условии сокращения государственного субсидирования. В результате выполнения правительством условий МВФ цены резко возросли, за бензином выстраивались многочасовые очереди, начались перебои с электроэнергией. При этом золотовалютные резервы катастрофически сокращались: перед свержением Мубарака они оценивались в 36 миллиардов долларов, в конце 2012 года сократились до 14,5 миллиарда.

Острая необходимость накормить население диктовала новому главе государства и внешнеполитические ориентиры, которые по сути остались прежними. Плачевное состояние экономики сузило поле для дипломатических маневров, заставило египетское руководство отказаться от всяких амбиций регионального лидера, проявить полную лояльность политике США и ездить по миру фактически с протянутой рукой. Показательно, что именно глава американского Госдепа Хилари Клинтон стала первым высокопоставленным должностным лицом стран Запада, посетившим в июле 2012 года Египет с официальным визитом с целью выразить поддержку США демократическим процессам.

Блокада сектора Газа так и не была ослаблена (как обещали исламисты), напротив, она усилилась в результате затопления нескольких тоннелей, связывающих Египет с палестинской территорией, за что салафиты резко критиковали политику Мурси.

После визита Мухаммеда Мурси в Катар последовало заявление премьер-министра этой страны Хамада бен Джасема аль-Тани о том, что в ближайшие пять лет Доха намерена инвестировать в экономику Египта 18 миллиардов долларов.

В ходе визита Мурси в Россию (май 2013 года) одним из основных в переговорах лидеров двух государств был вопрос о предоставлении АРЕ кредита в размере двух миллиардов долларов, а также закупке российских энергоносителей и зерна. С этой же целью ездил Мурси и в Китай, где на переговорах речь шла о более активном притоке китайского капитала в экономику Египта, прежде всего в строительство, энергетику и водные ресурсы. В ходе визита египетского лидера в Италию ему удалось получить инвестиции в экономику в размере 800 миллионов евро. При этом весь Евросоюз в лице Жозе Баррозу пообещал увеличить размер финансовой помощи Египту до 500 миллионов евро и выделить еще 130 миллионов евро для трудоустройства египетской молодежи.

Состоялся и осторожный обмен визитами на высшем уровне с Ираном — впервые после разрыва дипломатических отношений между двумя странами в 1979 году. Тегеран тоже предложил Египту выделить кредит. Однако официальное заявление Мурси о разрыве дипломатических отношений с Дамаском и закрытии посольства в Сирии (сделанное накануне намеченных массовых выступлений, видимо, с целью отвлечь население от внутренних проблем) свело на нет начавшийся диалог с Ираном.

Итогом этих шагов нового президента стало сплочение оппозиции, которая (более 30 партий и движений) объединилась во Фронт национального спасения (ФНС) во главе с Мохаммедом эль-Барадеи. Одновременно народное движение «Тамаррод» («Восстание») начало сбор подписей в поддержку отставки президента.

Отстранение от власти Мухаммеда Мурси не принесло политической стабильности, а у высшего военного руководства, видимо, нет четкого плана дальнейшей политической «перезагрузки». «Братья-мусульмане» при этом отказываются участвовать в переговорном процессе и обсуждать «дорожную карту» дальнейшего политического развития страны. Камнем преткновения является сам Мурси, его статус и дальнейшая судьба, так как формально он продолжает оставаться законно избранным президентом и пока непонятно, что ему будет инкриминировано. При такой ситуации ждать прихода в страну инвестиций пока не приходится.

Между тем региональная конфигурация сил снова начинает меняться, становясь все более сложной и лишний раз подтверждая, что хаосом управлять нельзя. В силу быстроменяющейся ситуации и задач, встающих на разных этапах «арабской весны», региональные и внерегиональные игроки действуют разрозненно, вступая друг с другом в острую конкуренцию. Сейчас уже очевидно, что Соединенные Штаты, пытаясь сохранить лицо начавшейся в Египте демократии, дрейфуют вслед за ситуацией, старательно избегая называть произошедшее военным переворотом, ведь в противном случае они должны прекратить всякую помощь египетской армии — своему основному историческому союзнику.

События в Египте наглядно демонстрируют, что роль США во всем регионе медленно, но неуклонно уменьшается (об этом свидетельствуют также и все большее сближение Ирака с Ираном, активное нежелание США ввязываться в сирийский конфликт и их фактический отход от палестино-израильской проблематики, объявление о начале переговоров с талибами о будущем Афганистана и многое другое). Конечно, это не означает, что США из региона уйдут, однако просматривается изменение вектора их политики в арабском мире с Ближнего Востока на государства Персидского залива, контроль над энергоресурсами которых становится приоритетной задачей. Объективно более важным для стратегических интересов США становится и Азиатско-Тихоокеанский регион.

Наиболее пострадавшей стороной выглядит Катар — основной спонсор египетских «Братьев-мусульман». Первым шагом новых египетских властей стало закрытие телекомпании «Аль-Джазира», которую не без основания обвинили в разжигании исламистских настроений. В самом Катаре произошла смена власти: эмир Хамад отрекся от поста главы государства и вместе с ним с политической арены ушел премьер-министр и министр иностранных дел Хамад бен Джассем — активный сторонник смены режимов в светских странах Ближнего Востока, с именем которого непосредственно связывали инициирование процесса «арабской весны». Поэтому это государство скорее всего в ближайшее время уменьшит объемы финансирования «революционных процессов» и сосредоточится на своих внутренних накопившихся проблемах. А это в свою очередь может привести к политической перегруппировке сил в Лиге арабских государств (ЛАГ), которая из региональной организации превратилась по сути в инструмент продвижения политических интересов нефтяных монархий.

Болезненно восприняла смену власти в Египте и Турция, где Партия справедливости и развития, фактически нейтрализовав влияние турецких военных на политический процесс, видела в египетских «Братьях-мусульманах» своих союзников. Отсюда жесткое заявление министра иностранных дел Ахмета Давутоглу, который назвал отстранение египетского президента неприемлемым и охарактеризовал роль армии в этих событиях как военный переворот, подчеркнув при этом, что главным приоритетом для египтян должно стать сохранение завоеваний революции.

Зато Саудовская Аравия (у которой с Катаром в последнее время складывались довольно непростые отношения), рассматривающая Египет в качестве основного регионального союзника, в свою очередь благоприятно восприняла произошедшие события, подтверждением чему служит телеграмма короля Абдаллы бен Абдель Азиза новому главе египетского государства, в которой он от имени саудовского народа и от себя лично поздравил Адли Мансура с вступлением в должность руководителя Египта. Это наглядно демонстрирует отношение королевства к «Братьям-мусульманам», их региональным отделениям, союзникам и спонсорам.

Приход военных, конечно, предпочтительнее и для Израиля с точки зрения сохранения незыблемыми Кэмп-Дэвидских соглашений, которые Мурси отчасти нарушил, когда проводил военную операцию против боевиков на Синайском полуострове и усилил там воинский контингент.

В этой связи для России, как представляется, открываются новые возможности для укрепления позиций и информационного влияния, а также более решительного продвижения инициатив мирного урегулирования сирийского конфликта. Тем более что твердая позиция Москвы в этом вопросе, несмотря на беспрецедентный нажим со стороны Запада и нефтяных монархий, обеспечила ей роль важного политического игрока в регионе Ближнего Востока, который был и остается «близким» в географическом отношении и зоной важнейших стратегических интересов России.

Марина Сапронова