«Моногамия – это любопытная задачка», - сказал Дитер Люкас (Dieter Lukas) из Кембриджского университета в телефонной пресс-конференции на прошлой неделе. Доктор Люкас пояснил журналистам, что он и другие биологи считают моногамию эволюционной головоломкой.

У 9% всех млекопитающих видов самцы и самки делят одну территорию дольше, чем в течение одного брачного сезона, а в некоторых случаях проводят вместе всю жизнь. Для ученых это представляет проблему – ведь самцы млекопитающих могли бы теоретически иметь больше потомства, отказавшись от моногамии и спариваясь со множеством самок.

В своем недавнем исследовании доктор Люкас и его коллега Тим Клаттон-Брок (Tim Clutton-Brock) утверждают, что моногамия развивается, когда самки начинают рассредотачиваться по территории, и самцу становится сложнее контролировать эту территорию и изгонять с нее других самцов.

В тот же день Кит Опи (Kit Opie) из Университетского колледжа Лондона и его коллеги опубликовали схожее исследование о приматах, которые особенно моногамны – у более четверти всех видов самцы с самками образуют устойчивые пары. Лондонские ученые пришли к другому выводу: угроза детоубийства провоцирует самцов держаться лишь одной самки, защищая ее от других самцов.

Хотя научная задача еще далеко не решена, подобные исследования неизбежно превращают нас в нарциссов. Замечательно понимать, почему серорукие ночные обезьяны стали моногамными, но мы хотим знать: что это нам говорит о мужчинах и женщинах?
Пара на отдыхе

Как и во всем, что касается сердца человека, все сложно.

«Человеческая брачная система крайне гибка», - пишет в издании Evolutionary Anthropology  Бернар Шапэ (Bernard Chapais) из Монреальского университета. Лишь 17% человеческих культур строго моногамны.

Подавляющее большинство человеческих обществ практикует смесь типов союзов – кто-то моногамен, а кто-то практикует многобрачие.  Большинство представителей этих культур, однако, состоят в моногамных браках.

Есть даже такие общества, где женщина может сочетаться браком с несколькими мужчинами. А некоторые мужчины и женщины имеют длящиеся годами тайные отношения, будучи в браке с другими людьми – своего рода двоичная моногамия. Однополые браки представляют собой союзы, которые во множестве случаев существовали задолго до юридического признания.

Каждый вид сталкивается со своими особыми угрозами – климат, в котором он проживает, еда, от которой он зависит, или хищники, которые преследуют его, и некоторые условия могут способствовать развитию моногамии, невзирая на ее недостатки. Один из ключей к разгадке человеческого спаривания лежит в поведении наших родственников, шимпанзе и бонобо (карликовых шимпанзе). Они живут большими группами, где самки во время овуляции спариваются со множеством самцов.

Самцы шимпанзе борются между собой за шанс спариться, вследствие чего развили способность к выделению дополнительной спермы для повышения своих шансов стать отцом молодняка самки.

Наши собственные предки отделились от предков шимпанзе порядка семи миллионов лет назад. Окаменелости могут дать нам ключ к разгадке того, как эволюционировала наша система спаривания после этого разветвления. Гормональные уровни у моногамных приматов отличаются от уровней других видов - вероятно, потому что самцы не участвуют в непрерывной борьбе за самок. Это гормональное отличие очень интересным образом влияет на то, как растут приматы. Например, у них отличается пропорция длины пальцев.

В 2011 году Эмма Нельсон (Emma Nelson) из Ливерпульского университета и ее коллеги обратили внимание на кости пальцев древних гоминидов и заключили, что 4,4 миллиона лет назад гоминиды спаривались со множеством самок. Однако соотношение длины их пальцев 3,5 миллиона лет назад указывает на то, что они склонились больше к моногамии.
Эволюция человека

Наша генеалогия никогда не указывала на строгую моногамность. Но даже в полигамных отношениях мужчины и женщины формировали долгосрочные отношения – большое отличие от того, как все устроено у шимпанзе.

Хотя два опубликованных на прошлой неделе исследования расходятся в том, какая сила двигала развитием моногамии, они сходятся в одном. «При установлении моногамии отцовская забота гораздо более вероятна», - говорит доктор Опи.

Когда моногамный отец-примат решает остаться при самке, у него появляется шанс повысить вероятность того, что его потомство благополучно вырастет. Он может носить детеныша, чистить ему шерсть и защищать его от нападений.

В нашей собственной генеалогии, однако, отцы пошли еще дальше. Они развили способность охотиться и добывать мясо, и стали оставлять какую-то часть этой пищи своим детям. «Они вышли за границы того, что было нормальным для моногамных приматов», - говорит доктор Опи.

Считается, что дополнительное снабжение протеином и калориями, которые человеческие детеныши начали получать, стало переломным моментом в нашей эволюции. Это может объяснить, почему наш мозг гораздо больше мозга других млекопитающих.

Мозг – голодный орган, требующий в 20 раз больше калорий, чем такого же размера кусок мускулов. Опи утверждает, что лишь с постоянным получением энергетически богатого мяса мы могли развить большой мозг – и все психические способности, которые к нему прилагаются.

Так что моногамия, говорит доктор Опи, «могла быть возможностью пробить потолок в смысле размера мозга».