В США благодаря вкладу таких светил науки как Роберт Оппенгеймер, Энрико Ферми, Эдвард Теллер термоядерный заряд взорвали раньше. Это произошло 1 ноября 1952 года на атолле Эниветок (Маршалловы острова). Но испытанное тогда устройство едва ли можно назвать бомбой. Оно представляло собой, скорее, лабораторный образец размером с трехэтажный дом и весило 62 тонны. Мощность составила 10,4 мегатонны, что примерно в 450 раз превышает мощность атомной бомбы, сброшенной в августе 1945 года США на Нагасаки.

Советские же ученые (в том числе Андрей Сахаров, Виталий Гинзбург и другие физики с мировыми именами) разработали именно бомбу, вполне пригодную к практическому применению. Она – при весе в 7 тонн – помещалась на борт стратегического бомбардировщика. В СССР ее назвали РДС-6, в Америке бомба больше известна как «Джо-4» (по аналогии с западным прозвищем Иосифа Сталина).

Член научного совета Московского Карнеги центра, директор Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) РАН, Алексей Арбатов в интервью Русской службе «Голоса Америки» напомнил, что в те годы шла «невероятная по интенсивности гонка вооружений», включавшая в себя наращивание носителей и беспрерывное создание новых ядерных устройств и зарядов.

«Исторически это был переход от атомного оружия к водородному, основанному на синтезе, и еще более мощному. Разрушительные возможности обеих сторон сделали качественный скачок после испытания водородных бомб в Советском Союзе и США», – отметил он.

Американцы не заставили себя ждать с ответом. Уже 1 марта 1954 на атолле Бикини была взорвана чудовищная по мощности (около 15 мегатонн) авиабомба. Но Советский Союз и здесь «переплюнул» США, взорвав в 1961 году «царь-бомбу» (впоследствии получившую также название «Кузькина мать») в 58-мегатонн. Ударная волна после этого взрыва трижды обогнула земной шар, по некоторым данным, спровоцировав ряд землетрясений и цунами.

По мнению Алексея Арбатова, вскоре после обмена взрывами водородных бомб вначале в США, а затем в СССР стали переосмысливать сложившуюся действительность.

«Наиболее разумным политическим деятелям, которые, к сожалению, проявились сначала в США и только потом уже в Советском Союзе, стало ясно, что создание водородного оружия сделало новую глобальную войну невозможной, потому что в ней погибнет все человечество, – продолжил он. – Первым это сформулировал президент Эйзенхауэр.

Старый мудрый солдат сказал, что больше не может быть победителей в войне. Война будет концом человеческой цивилизации. И осознание этого стало постепенно приходить к людям».

В том, что в СССР эта мысль укоренилась значительно позже, на взгляд Арбатова, повинны субъективно-объективные обстоятельства.

«В Советском Союзе сложилось закрытое общество. Военные диктовали доктрины, а политическое руководство было крайне косным. Осознание к нам пришло, скорее, после Карибского кризиса 1962 года. Но, в конечном итоге, обе стороны согласились, даже и официально, что всеобщая война уже немыслима, и надо сделать все, чтобы ее предотвратить. После этого начались переговоры по сокращению ядерных вооружений, которые длятся вот уже практически полвека. Мы стали вырабатывать какие-то правила игры, чтобы не столкнуться лоб в лоб в каком-нибудь локальном кризисе», – резюмировал директор Центра международной безопасности ИМЭМО.

Несколько по-иному трактует события политолог, независимый военный аналитик, Александр Гольц. По его словам, это был тот самый уникальный случай, когда Советский Союз обогнал Соединенные Штаты.

«Благодаря гениальности людей – Тамма, Сахарова, Зельдовича и других – было создано оружие гораздо большей мощности, чем атомное, – добавил он в разговоре с корреспондентом «Голоса Америки». – И это стало доказательством того, что Советский Союз способен делать что-то, отнюдь не только воруя секреты у США».

Как ему представляется, именно тогда стало ясно, что СССР способен «создавать контрсилу» в отношении США, что и заложило основы международных отношений на последующие годы.

«Безусловно, как только появилось термоядерное оружие, стало понятно, что концепции ядерного сдерживания, которые предполагали обмен ядерными ударами, тут же устарели. С другой стороны, нельзя не признать, что несколько раз мы прошли буквально по лезвию ножа, отделявшего нас от ядерной войны. Это не только Карибский кризис, но и несколько ситуаций в 80-х годах. Поэтому говорить, что термоядерное оружие стало стопроцентной гарантией от любого использования ядерного оружия, мне кажется некоторым преувеличением», – заключил Гольц.