Сейчас уже практически с уверенностью можно сказать, что сирийский режим атаковал свой собственный народ при помощи химического оружия. Десятки тысяч людей погибли в ходе двух лет сирийской гражданской войны, и она стала крупнейшим конфликтом в регионе со времен Второй мировой войны. И тем не менее, хотя Сирия является близким другом, если не союзником, России, серьезный военный кризис между бывшими соперниками по холодной войне места не имел, равно как нет и угрозы неминуемого столкновения между сверхдержавами за Дамаск; вместо этого ООН, как обычно, попалась в сети своей собственной бюрократической волокиты.
Призывы к интервенции в Сирии, в особенности звучащие в Соединенных Штатах, натыкаются на мрачные предостережения о сложностях и последствиях вмешательства в дела третьеразрядной ближневосточной державы. Председатель объединенного комитета начальников штабов Мартин Дэмпси (Martin Dempsey), к примеру, выступил против госсекретаря Джона Керри (John Kerry) по вопросу об атаке сирийских авиабаз. Демпси сказал Керри, что такая мера потребует порядка семисот вылетов, а затем «выдал еще несколько бросков, потребовав от Керри, чтобы он описал, каким точно будет план на период после ударов, и указав на то, что Госдепартамент не осмыслил сложность подобной операции».
Одна из причин того, что эти миссии могут оказаться слишком сложными, заключается в том, что США по-прежнему тратят слишком много времени, денег и интеллектуальной энергии на подготовку к ведению более важного конфликта с гораздо более опасным врагом: глобальной атомной войны с Советским Союзом. Мы, может, и не сможем преодолеть воздушную оборону ослабленной диктатуры в состоянии масштабной гражданской войны, но мы определенно более чем готовы сразиться со старым СССР.
Ну, это, может быть, не совсем план по борьбе с Советским Союзом, но американский оборонный бюджет и сам подход к защите США от иностранной ядерной атаки по-прежнему коренятся где-то в 80-х; это реликт эпохи кубиков Рубика, Рика Спрингфилда (певец - прим. пер.) и Рональда Уилсона Рейгана (Ronald Wilson Reagan).
Зимой заместитель министра обороны Эштон Картер (Ashton Carter) дал понять, что совершенно точно от урезания бюджета будут защищаться американская военная деятельность в Афганистане и ядерное сдерживание.
Разумеется, защита наших мужчин и женщин на поле боя является естественным и неоспоримым приоритетом. Но ядерное оружие? В прошлом месяце в Аспене Картер сказал так: «Я не могу урезать количество людей, воюющих в Афганистане. Я не могу урезать бюджет на ядерное сдерживание. Подлодки должны продолжать плавать. Мы не можем быть неподготовленными в том, что касается ядерных сил. Сами знаете, президентский борт должен летать и все такое».
Если формулировать вопрос в таком виде – готовы или не готовы к ядерному нападению, то логика представляется железной. Никто, включая меня, не выступает за немедленное и полное разоружение США или за то, чтобы сокращение бюджета лишило президента возможности запуска ядерного оружия. Что гораздо менее логично, однако, это маленькая армия зомби-политики, которая должна была умереть два десятилетия назад, но продолжает расшатывать все наше стратегическое и бюджетное благоразумие. Возьмем противоракетную оборону. На прошлой неделе Джордж Льюис отметил, что Агентство по противоракетной обороне, судя по всему, вернулось к продвижению разгонной стадии противоракетной обороны, зарубив две схожие программы в 2009 и 2011 годах. Опустим технологические сложности и зададимся вопросом: какой цели должна служить эта оборона?
Ближайшей целью может быть попытка остановить один или несколько запусков ракет со стороны страны-изгоя. Эти усилия не только скорее всего не сработают, но также и политически невыполнимы: ни один президент не станет полагаться на оборону во время кризиса, когда упреждающий удар может снизить потенциальный ущерб от такой атаки с «очень высокого» до «почти нулевого». Если судить по собственным слайдам Агентства по противоракетной обороне, операция выглядит гораздо более масштабной – перехват ракетных залпов стадии пуска, затем снова перехват многослойными системами обороны авиационного базирования и перехват в конечной стадии крайнего применения наземными системами ПВО.
Поскольку Агентство по противоракетной обороне готовится к противоядерной защите Северной Америки от мира 1980 года, американские стратегические силы остаются в полной боевой готовности. В июне сторонник ограничения вооружений Ханс Кристенсен (Hans Kristensen) сказал, что «колеблющееся» число вооружений, вероятно это порядка 1 800 единиц, способно начать войну в течение 5-15 минут – словно бы деактивировать «гром среди ясного неба» по-прежнему является актуальной угрозой американской безопасности. Невзирая на стратегические сокращения по новому договору СНВ (который сам по себе писался на основе идеи о том, что сдерживание будет стабильным, пока Россия и Америка каждая могут уничтожить до 300 городов), генерал Роберт Келер (Robert Kehler) предлагает построить больше, а не меньше, новых подлодок со стратегическими ракетами. ВВС тем временем начали обсуждение нескольких многомиллионных контрактов на модернизацию наземных систем запуска межконтинентальных баллистических ракет.
Удивительно, но вопрос о наземных межконтинентальных баллистических ракетах разворошил еще одну плохую идею из 80-х: план, некогда разработанный для уже выведенных из эксплуатации ракет MX Peacekeeper, по базированию новых ракет на рельсах посреди пустыни (все новое это хорошо забытое старое). И разумеется, порядка двухсот единиц тактического ядерного оружия все еще хранятся в бункерах НАТО, тогда как их давние мишени уже давно находятся в границах НАТО, а русские время от времени от души смеются, подкалывая Вашингтон насчет этого.
Разумеется, есть ряд новых идей о том, как использовать американское ядерное оружие, но они почти поголовно плохие. Самая поразительная, наверное, это предложение Бриджа Колби (Bridge Colby) так переоборудовать ядерное сдерживание, чтобы стратегические ядерные удары могли служить в качестве ответной меры на «экзистенциальную» кибератаку – что бы это ни было. Пока, слава богу, эта идея большой популярности не получила.
Никто всерьез не ожидает ядерной войны между крупными державами, но мы все равно к ней готовимся, и тратим на это наш бюджет, нашу стратегическую мысль, нашу дипломатию. Пока мы заламываем руки на тему того, справимся ли мы с ситуацией в Сирии (что удивительно, учитывая то, как много времени мы тратим на продумывание гораздо более крупной войны в Тихом океане с практически равным нам соперником Китаем), мы продолжаем вливать деньги и интеллектуальные ресурсы на подготовку к грядущей ядерной войне – конфликту, которого мы избежали во время холодной войны, но который все еще планируем. Так, словно все наше завтра - это вчера.
