Новая статья профессора юридического факультета Йельского университета Дэна Кэхэна (Dan Kahan) называется «Мотивированный счет и просвещенное самоуправление» («Motivated Numeracy and Enlightened Self-Government»), но мне больше нравится заголовок, которым Крис Муни (Chris Mooney) снабдил публикацию о его открытии на сайте Grist: «Наука подтвердила: политика вредит умению считать» («Science Confirms: Politics Wrecks Your Ability to Do Math»).
Кэхэн провел ряд остроумных экспериментов, направленных на то, чтобы выяснить, как политические страсти влияют на способность ясно мыслить. Его выводы, говоря словами Муни, заключаются в том, что партийные симпатии «способны подрывать даже базовые мыслительные способности…. Обладатели хороших математических навыков не справляются с задачами, которые, скорее всего, легко могли бы решить, просто потому, что правильный ответ противоречил бы их политическим убеждениям».
Другими словами, можно попрощаться с мечтой о том, что образование, журналистика, свидетельства науки, медиа-грамотность или доводы разума могут обеспечить людей инструментами и информацией, помогающими принимать хорошие решения. Судя по всему, когда речь заходит об общественных вопросах, настоящая проблема заключается не в недостатке информации, а в том, как работает наш мозг, какими бы мы умными себя ни считали. Нам нравится считать себя рационально мыслящими, но на деле мы просто постфактум рационализируем то, во что нас подталкивают верить наши эмоции.
Годами моим главным источником наводящих грусть сведений о том, как устройство наших голов делает безнадежными перспективы демократии, служил доцент кафедры управления Дартмутского колледжа Брендан Найен (Brendan Nyhan).
Он и его коллеги проводят эксперименты, пытаясь ответить на пугающий вопрос: имеют ли значение факты для американского избирателя?
Ответ: фактически, нет. Если дезинформированным людям дать факты, позволяющие скорректировать их неверные представления, они начинают еще отчаяннее цепляться за свои убеждения.
Вот некоторые выводы Найена:
• Люди, считавшие, что в Ираке было найдено оружие массового уничтожения, начинали верить в это еще сильнее, когда им показывали статью, которая это опровергала.
• Люди, считавшие, что Джордж Буш-младший запретил все исследования в области стволовых клеток, продолжали так думать, даже прочитав статью о том, что закрыты были лишь некоторые программы, финансировавшиеся из федеральных средств.
• Людям, утверждавшим, что для них важнее всего экономика, и недовольным достижениями Обамы в этой области, показывали график роста занятости вне сельского хозяйства за последние годы, который демонстрировал прибавку примерно миллиона рабочих мест. Затем их спрашивали, выросло количество людей, имеющих работу, уменьшилось или осталось прежним. Многие, глядя прямо на график, говорили, что оно уменьшилось.
• Однако если перед тем, как показать им график, их просили написать несколько предложений о моментах в жизни, которыми они гордятся, многие из них начинали иначе воспринимать экономическую проблематику. Несколько минут укрепления самооценки повышают вероятность того, что человек заметит рост числа рабочих мест.
Кэхэн просил одних участников эксперимента интерпретировать таблицу с цифрами, показывавшую, уменьшает ли крем для кожи высыпания, а других – другую таблицу (с теми же цифрами), показывавшую уменьшает ли закон, который запрещает частным лицам скрытно носить оружие, преступность. Кэхэн обнаружил, что люди в тех случаях, когда цифры в таблице противоречили их позиции по вопросу о контроле над оружием, не могли правильно произвести вычисления, хотя справлялись с ними, когда речь шла о креме для кожи. Самое печальное, что чем лучше у участников эксперимента было с математическими навыками, тем чаще их политические взгляды – все равно, консервативные или либеральные – отрицательно влияли на их способности решать задачи.
Мне не нравятся выводы, которые из этого следуют, причем не только в вопросе о контроле над оружием, но и в других спорных вопросах – таких, например, как изменение климата. Хотя я не готов полностью отказаться от идеи о том, что споры о фактах можно разрешать, приводя доказательства, но, тем не менее, я вынужден признать, что перспективы разума выглядят не лучшим образом. Я продолжаю надеяться, что очередная фотография айсберга размером с Манхэттен, откалывающегося от Гренландии, очередной период рекордной жары с засухой и пожарами, очередной график роста содержания в атмосфере углекислого газа за последний век, наконец-то, подействуют. Однако исследования того, как работает наш мозг, показывают, что наши политические мнения неуязвимы для фактов, которые идут с ними вразрез.
Возможно, «отрицание изменения климата» - неподходящий термин, так как он указывает на психологическое расстройство. Между тем, в сущности, отрицание – обычное дело для нашего мозга. Рост количества и качества известных фактов не превращает плохо информированных избирателей в хорошо осведомленных граждан. Он только укрепляет их в их заблуждениях. За всю историю мироздания никакие зрители Fox News ни разу не изменили свою позицию под влиянием новых данных. Когда наши убеждения вступают в конфликт с фактами, побеждают убеждения. Преобладание эмоций над разумом – это не сбой, это особенность того, как работает наша операционная система.
