В 1926 году Джон Мейнард Кейнс (John Maynard Keynes) опубликовал один из самых знаменитых своих трудов «Конец laissez-faire», в котором объявил о кончине идеологии, лежавшей в основе экономической и социальной политики большую часть предыдущего столетия. Великая война и ее экономические последствия, объяснил Кейнс, разрушили догматическое представление о том, что ничем не стесненная погоня за личной выгодой это всегда и везде благо. Забрезжил рассвет новой эпохи, в которой будут заново открыты достоинства разумного государственного вмешательства. Согласно его прогнозам, есть три области, где целенаправленное государственное регулирование понадобится в особенности.

Первая область – это промышленность и национальные инвестиции. Вторая – деньги и финансы. В отношении этих областей Кейнс оказался провидцем. После 1945 года государство посредством национализации заняло командные высоты в экономике и твердо взяло в свои руки управление совокупными капиталовложениями, утвердив тем самым тезис о том, что оно отвечает за макроэкономическое управление, которое сохранилось в целости после новой приватизации в 1980-е и 1990-е годы. 

Между тем, в кредитно-денежной сфере саморегулируемые механизмы золотого стандарта были разрушены, а им на смену пришла действующая и сегодня система центробанков, которые устанавливают учетные ставки, целенаправленно пытаясь добиться снижения инфляции, а также вводят правила (пусть весьма слабые) по управлению действиями коммерческих банков. 

Но в третьей области, о которой говорил Кейнс, государственное регулирование остается такой же запретной темой, какой оно было 87 лет назад. «Уже наступило время, - писал великий экономист, - когда каждой стране нужна продуманная национальная политика в вопросе численности населения, а также решение вопроса о том, следует его увеличивать, сохранять неизменным, или уменьшать». 

Кейнс просто выступил с утверждением. Профессора Эммот и Дорлинг привели более детальные доводы, и таким образом, на примерах представили два подхода к вопросу численности населения, которые доминируют в этих дебатах на протяжении столетий.

Эммот пользуется теорией ученых из сферы естественных наук – биологов, химиков и физиков (хотя, как это ни парадоксально, начало ей положил один из отцов-основателей современной экономики Роберт Мальтус (Robert Malthus)). Ее сторонники считают, что рост человеческого населения, как и всего живого, сдерживается потенциальной емкостью экосистемы. Это физический лимит, определяемый недостаточностью природных ресурсов.

Дорлинг же пользуется теорией общественных наук – географии, экономики, антропологии. Она гласит, что рост населения определяется политическими, социальными и экономическими факторами, но не физическими условиями.

На одном уровне концепция естественных наук представляется правильной. Должен существовать некий физический предел по количеству людей, которых может прокормить и разместить наша планета. Но на практике подход представителей общественных наук кажется более уместным. Люди живут в обществе, и уже на протяжении многих тысячелетий сдерживающие факторы роста численности населения носят не физический, а социально-политический характер. Как продемонстрировали Жан Дрезе (Jean Drèze) и Амартия Сен (Amartya Sen), голод это обычно результат провальной политики, а не природных сил. 

Было бы здорово, сумей мы понять и описать человеческое общество как природную систему. Но к сожалению, мы этого не можем. В современной экономике люди принимают решения по любым вопросам (от того, что покупать, и до того, сколько заводить детей), исходя из экономических и социальных побуждений, но не из физических потребностей. А если физические потребности и потенциал нашей планеты конечны, то социальные потребности и способность экономики эти потребности удовлетворять фиксированного значения не имеют. 

В физической сфере потребности не меняются. Для выживания нам сегодня нужно такое же количество калорий, как и нашим предкам 500 поколений тому назад. Но в социальной сфере то, что ценно сегодня, завтра может стать никчемным и бесполезным, и поведение людей поменяется соответствующим образом. Спросите руководство компаний BlackBerry или Nokia. Соответственно, те вещи, о которых мы сегодня даже понятия не имеем, через пять лет могут стать предметами первой необходимости и элементарными потребностями. Спросите Марка Цукерберга – ну, или на более прозаическом уровне, того парня, который придумал сеть кофеен на главной улице города.

Когда речь идет о населении, количество детей в семье определяется не физическими сдерживающими факторами или отсутствием таковых, а общественными условностями, экономическими стимулами и (в первую очередь в Китае) государственными указами. Эти социальные детерминанты могут меняться, и темпы роста населения меняются вместе с ними.

Многие отдают предпочтение концепции обществоведов, потому что она кажется раскрепощающей – или по крайней мере, менее пессимистичной, нежели мальтузианские теории естественных наук. Эммот предсказывает, что численность населения в мире неизбежно превзойдет объем его ресурсов, и на этой основе делает апокалиптический вывод о том, что сегодняшним детям надо учиться пользоваться оружием. А первая глава книги Дорлинга напротив, носит название «Прекратите волноваться» - потому что  оптимальная численность населения это не какой-то там объективный факт, который можно вывести из математической модели затрат и результатов сельскохозяйственной деятельности, а коллективный выбор. Так что, может быть, проблем действительно нет никаких. 

Но на самом деле, это палка о двух концах. Если вопрос об оптимальной численности населения политический, а не научный, то ответ на него может оказаться таким: людей надо больше, чем сегодня. Или меньше. Или столько же. Похоже, Кейнс был прав: в вопросах демографии, как и в вопросах макроэкономики, наивно полагать, что мы являемся элементами природной системы, которая регулируется неизменными законами – и что все образуется само собой, а политика невмешательства (laissez-faire) – это лучшее, что мы можем сделать. Британии, да и всему миру, следует всерьез задуматься о том, сколько им нужно людей.