Похоже, «Гравитацию» превратили в романтическую комедию.
С одной стороны, видеокадры, сделанные шутниками с сайта Film School Rejects, кажутся нелепыми: ужасное, и в то же время поэтичное кино превращено их усилиями в дешевую, пошловато-глупую и эксцентричную комедию.
Но «Гравитация» в качестве любовной истории имеет определенный смысл. Не будет преувеличением сказать, что эта картина, или по крайней мере, значительная ее часть о паре людей: о людях, которые только что познакомились, которые пытаются узнать друг друга, и которые необычны лишь в том смысле, что их отношения развиваются на расстоянии 400 километров от Земли. А мы должны отождествить себя с этими героями – так же, как мы ставим себя на место земных персонажей романтических фильмов. Мы должны почувствовать тот страх, который чувствует астронавт-новичок Райан Стоун (Сандра Буллок). Мы должны проникнуться шармом простоватого и нахального ветерана космических полетов Мэтта Ковальски (Джордж Клуни). Мы должны захотеть того же, чего хотят они. Мы должны надеяться. Надеяться за них и ради них.
Но прежде всего мы должны сопереживать, глубоко проникнувшись их чувствами. «Я хотел создать этакие американские горки, - объяснил в интервью соавтор сценария «Гравитации» Хонас Куарон (Jonás Cuarón), - чтобы аудитория могла почувствовать связь с главной героиней».
Так и получилось. По мере развития сюжета мы все чаще крупным планом видим лицо Буллок. В искрящемся 3D изображении мы ощущаем ее тяжелое дыхание, видим ее блестящие капли пота. Камера медитирует. Ее слезы плывут по направлению к нам. Возникает даже желание увернуться. Что бы сделал я на ее месте? О чем бы думал? Что бы чувствовал? Да, космос является декорацией, местом действия «Гравитации», а также источником визуальных эффектов фильма, о которых так много сказано. И тем не менее, космос в этом сюжете вещь второстепенная. Это просто фон размашистой аллегории «Гравитации». «"Гравитация” это самое маленькое большое кино последнего времени? Или это самое большое малое кино?» - спросил Крис Орр (Chris Orr) во время интервью.
Наверное, и то, и другое. Безусловно, это фильм-триллер, и конечно, это фильм-приключение. И это определенно американские горки. И в то же время это роман эпического размаха. Это рассказ о том, что происходит, когда одинокая и полная надежд женщина встречается с космосом в самых необычных обстоятельствах.
В этом смысле «Гравитация» представляет собой полную противоположность другим картинам из космического жанра. Большая часть канонических голливудских картин о мире за пределами земного притяжения носит эпический характер фактически по умолчанию – это макрокосм, а не микрокосм по своим масштабам. Такие фильмы о большом и великом, а не о малом. Это отражается и на героях таких картин. Там в основном речь идет о системах и обществах, о коллективах, которые сражаются с космосом и со всеми его трудностями – как в кулачном бою стенка на стенку. Империя в «Звездных войнах». Звездный флот в «Звездном пути». «Ностромо» в «Чужом». НАСА из «Аполлона-13». Буровики из «Армагеддона». Самые разные чудаки из «Контакта». Во вселенной фильмов про космос определенно есть люди, делающие маленькие шажки; но их главная тема это неизменно «огромный шаг для всего человечества». («Человечество, - задумчиво говорит президент Уитмор в «Дне независимости» - самом ужасном и самом великом фильме из жанра космического кино. – Это слово сегодня должно обрести для всех нас новый смысл».)
Безусловно, и в этих космических эпопеях есть свои звезды, свои злодеи и свои герои. Безусловно, они тоже порождают сопереживание у зрителей. (Что может вызвать больше сопереживания, чем уитморовское «мы боремся за наше право на жизнь»?) Но в этой вселенной фильмов про космос люди служат сюжету, а не наоборот. «Звездные войны» хоть и порождены кэмпбелловскими исследованиями мифологии, но и у них есть четкий сюжет, которому следует фильм. То же самое и со «Звездным путем». (Джин Родденберри - Gene Roddenberry, создавший этот телесериал и одноименную кинофраншизу, говорил об этом аллегориями. Создав «новый мир с новыми правилами», сказал он однажды, «я смог высказываться о сексе, о религии, о Вьетнаме, о политике, о межконтинентальных ракетах».) В таких картинах герои служат Вселенным, а им, в свою очередь, служат коллективы: группы людей, которые объединяются ради исследования и объяснения самых дальних уголков вселенной.
Но в «Гравитации» все иначе. В этой картине общество лишь подразумевается. Центр управления НАСА это просто бесплотный голос (Эда Харриса, который сделал грациозный поклон в сторону космических фильмов былых времен). В один из моментов в космическом челноке мимо проплывает какая-то марсианская кукла Марвин. Люди планеты Земля безмолвствуют, они ужасно далеко. Стоун плачет, а потом сражается – за умершую дочь. В «Гравитации» люди это не часть человечества; человечество стало для них призраком.
Но во многих отношениях человечество это также главный герой картины. Да и мы с вами становимся ее главными героями. «Гравитация» это не фильм идей, написал в своей рецензии в New Yorker Дэвид Денби (David Denby), это «подавляющее физическое ощущение – вызов чувствам, порождающий всевозможный ужас и страх». Фильм заставляет сопереживать тебя - маленького и бессильного человечка, и делает это жестоко и великолепно. Он ставит космос прямо перед тобой, и ты ощущаешь это всеми чувствами. Это, как замечает Орр, грандиозно и в то же время крохотно. Э.О. Скотт (A.O. Scott) в своей рецензии в New York Times пишет: «Это в меньшей степени зрелище научной фантастики и в большей – рассказ Джека Лондона на орбите». Человек против природы, вот только человек здесь женщина, а природа ужасно и мучительно чудовищна и бессердечна.
Все это делает «Гравитацию» очень современным фильмом, соответствующим духу 2013 года. В этом году начат проект НАСА «Марс-2020», запущена программа MarsOne, начали работать некоммерческие организации Mars Initiative и Inspiration Mars. Все эти инициативы так или иначе предназначены для отправки человека в космос, чтобы он исследовал, а со временем и заселил ближайшую к нам планету. В этом году «космические полеты» начали превращаться в иную, более основательную идею: в колонизацию космоса. В этом году уважаемые футуристы, такие как Элон Маск (Elon Musk), выступили с серьезными заявлениями типа «Либо мы распространим Землю на другие планеты, либо мы вымрем».
Дело не просто в том, что, как утверждает Скотт, «за 50 с лишним лет полеты в космос утратили часть своего блеска, и в этом отчасти виновато кино». Дело в том, что в культурном плане мы занимаем в космосе новое пространство. Мы меньше думаем об исследовании дальних рубежей и больше – о заселении космоса. Мы готовы к тому, чтобы космос стал для нас не только декорацией и местом действия кино. Мы готовы к тому, чтобы он стал для нас средой обитания.
«Гравитация» со своей парадоксальной малостью и человечностью, заставляющей нас сопереживать, интуитивно улавливает это изменение. Это космическое кино на самом деле не о космосе, а о том, как к нему приспосабливается слабый и уязвимый человек. Это рассказ о персонификации космоса, что становится возможно благодаря технологиям – кинематографическим и прочим. И эта картина позволяет ощутить космос по-новому – во всей его близости и ужасности.
Теоретик интернета Клэй Шерки (Clay Shirky) утверждает, что когда инновации станут скучны в техническом плане, они начнут вызывать интерес в плане культурном. Новые инструменты и новые подходы должны распространиться повсеместно, говорит он, стать незаметными и ничем не привлекательными – и вот тогда их можно будет использовать по-новому и чрезвычайно интересно. Сначала их надо популяризовать, и уже после этого их можно будет очеловечить. Мы увидели, как это происходит с автомобилями. Мы видим, как это происходит с интернетом. А сейчас мы можем увидеть, как нечто подобное произойдет с полетами в космос. Космос «Гравитации» одновременно теплый и холодный, дышащий и бездыханный, чужой и очень близкий и знакомый. Он кажется настоящим – и мы его просто чувствуем. Это то место, где ты сталкиваешься лицом к лицу со своим собратом-человеком, летящим за пределами земной гравитации, и думаешь: что бы я сделал на его месте?
