Одержимость экономическим ростом затмила собой наши опасения по поводу жизнеспособности, справедливости и человеческого достоинства. Но люди это не вещи одноразового использования, и вопрос ценности жизни лежит за пределами сферы экономического развития

Бесконечный рост – это мечта экономистов, бизнесменов и политиков. Экономический рост считается мерой прогресса. В результате ВВП, который призван отражать уровень благосостояния наций, превратился в самую влиятельную цифру и господствующее понятие нашего времени. Между тем, экономический рост затмевает собой ту бедность, которую он создает путем уничтожения природы, что в свою очередь приводит к появлению наций, неспособных самостоятельно себя обеспечивать.

Концепция экономического роста была выдвинута во время Второй мировой войны в качестве критерия, призванного мобилизовать ресурсы. Концепция ВВП основана на фиктивной, искусственно проведенной границе – на идее о том, что, если вы производите столько же, сколько потребляете, значит, вы ничего не производите. В результате рост ВВП стал отражать скорость превращения природы в деньги, а общей земли - в сырье.

Таким образом, удивительные природные циклы возобновления воды и питательных веществ попали в категорию непроизводственных. Крестьяне всего мира, которые производят 72% продовольствия, как выясняется, на самом деле ничего не производят; женщины, работающие на фермах или у себя дома, тоже не вписываются в эту парадигму роста. Живой лес перестал вносить свой вклад в экономический рост, но если деревья срубить и продать древесину, наша экономика будет расти. Здоровые сообщества не способствуют росту, в то время как болезни создают отличные предпосылки для роста, к примеру, путем продажи патентованных лекарственных препаратов.

Вода, принадлежащая в равной степени всем, призвана обеспечивать нужды всех людей. Но она не создает предпосылок для роста. А если компания Coca-Cola выстроит завод, начнет выкачивать воду из-под земли и заливать ее в бутылки, экономика будет расти. Однако в основе такого роста лежит бедность – бедность природы и местных сообществ. Если в процессе добычи воды не учитывать возможности природы к обновлению, это неминуемо приведет к острой нехватке питьевой воды. Женщинам придется проходить гораздо более длинный путь, чтобы достать питьевую воду. В деревне Плачимада в штате Керала, когда расстояние до ближайшего источника питьевой воды увеличилось до 10 километров, одна местная женщина по имени Майиламма заявила, что с нее хватит. Мы не можем ходить еще дальше, поэтому завод Coca-Cola нужно закрыть. Движение местных индийских женщин в конце концов добилось закрытия этого завода.

Эволюция подарила нам семя. Фермеры селекционировали и скрещивали его, добиваясь его разнообразия. Семя стало основой нашего пищевого производства. Семя, которое обновляет себя и размножается, дает людям не только пищу, но и посевной материал для следующего сезона. Однако выращиваемые и хранимые фермерами семена не вносят вклад в рост экономики. Эти семена создают и обновляют жизнь, но они не приносят доходов. Экономический рост начинается там, где компании модифицируют, патентуют семена и внедряют в них генетический замок, что заставляет фермеров покупать семена каждый сезон.

Природа обеднела, биологическое разнообразие уничтожено, а бесплатные и доступные всем ресурсы превратились в патентованное сырье. Ежегодная покупка посевных материалов стала прямым путем к долгам для нищих индийских крестьян. А когда в Индии появились семенные монополии, выросли и долги фермеров. С 1995 года более 270 тысяч индийских фермеров, попавших в долговую ловушку, покончили жизнь самоубийством.

Бедность продолжает расширять свои границы, когда государственные системы приватизируются. Приватизация воды, электричества, здравоохранения и образования приводит к экономическому росту, поскольку растут доходы предпринимателей. Но она также приводит к обнищанию людей, заставляя их тратить огромные суммы денег на то, что должно быть доступно всем по низкой цене. Когда все аспекты жизни превращаются в источник коммерческой прибыли и товар, жизнь становится дороже, а люди – беднее.

Термины экология и экономика имеют общие корни: оба они происходят от греческого слова «oikos», обозначающего домашнее хозяйство. Пока в центре внимания экономики находилось домашнее хозяйство, она признавала и уважала его тесную связь с природными ресурсами и границы экологического возобновления. Главной ее задачей было обеспечивать людей всем необходимым в рамках этих границ. Экономика, в центре которой находилось домашнее хозяйство, была во многом ориентирована на женщин. Современная экономика отделена и противопоставлена как экологическим процессам, так и базовым нуждам людей. Сегодня разрушение природы оправдывается необходимостью добиться экономического роста, между тем число бедных, лишившихся своей собственности людей продолжает расти. Помимо того, что это ведет к нестабильности, это еще и несправедливо в экономическом смысле.

Господствующая модель экономического развития фактически стала «противожизненной». Когда уровень развитости экономики измеряется только денежными потоками, богатые становятся еще богаче, а бедные – еще беднее. Более того, богатые богаты лишь в смысле денег – они бедны в более широком контексте того, что значит быть человеком.

Между тем, потребности современной модели экономики приводят к развязыванию войн за ресурсы, нефтяных и продовольственных войн. В условиях современного развития можно выделить три уровня насилия. Первый уровень – это насилие против природы, которое выражается в форме экологического кризиса. Второй – насилие против людей, находящее свое выражение в бедности, нищете и выселениях. Третий уровень – это войны и конфликты, в ходе которых влиятельные субъекты стремятся добраться до ресурсов, находящихся на территории других сообществ и стран, чтобы удовлетворить свой безграничный аппетит.

Увеличение денежного потока сейчас перестало быть связанным с истинной ценностью, однако те, кто накапливают финансовые ресурсы, могут затем заявить о своих правах на ресурсы других людей – их землю и воду, лес и посевы. Эта жажда заставляет их отбирать у людей последнюю каплю воды и последний дюйм земли. Это не конец бедности. Это конец прав человека и справедливости.

Лауреаты Нобелевской премии в области экономики Джозеф Стиглиц (Joseph Stiglitz) и Амартиа Сен (Amartya Sen) признали, что ВВР не отражает реальные условия жизни людей, и призвали к созданию иных инструментов для оценки благосостояния наций. Именно поэтому в таких государства, как Бутан, для оценки прогресса вместо ВВП ввели в обращение такой показатель, как валовое национальное счастье. Чтобы восстановить истинное богатство, нам необходимо разработать иные критерии оценки, помимо ВВП, и создать экономики, которые находились бы за рамками глобального супермаркета. Мы должны помнить, что истинная валюта жизни – это сама жизнь.