68 погибших, 175 раненых. Такой ценой события сентября 2013 года в Найроби на три дня привлекли внимание мировых СМИ и общественных организаций. Но уже через несколько недель после кенийской трагедии террор в Вестгейте был забыт на фоне более приоритетной политической интриги на ближневосточном треке. Опасность же игнорирования этих нерешенных проблем, приведших к гибели людей, и восточноафриканской политики в целом возрастает ежедневно.

Рецидив террора в Кении после событий 1998 года — лишь один из многих показателей, свидетельствующих о том, что спираль конфликтности в Африке снова набирает ускорение. Именно сегодня становится принципиально важным понимание сути проблем региона, находящих выражение в таких трагедиях.

Безопасности региона угрожают длительные неразрешенные региональные конфликты, а также проблемы радикализации исламских группировок и «распавшегося государства». Такие конфликты называются «конфликтами внутреннего интернационализированного типа», так как они, как правило, являются частью более широкого геополитического противостояния.

Так, в первой половине 90-х годов в ряде районов мира образовались целые «конфликтные зоны», для которых характерны постоянная военно-политическая напряженность и периодические вспышки насилия. В Африке это была «дуга кризисов», обширная конфликтная зона, включающая Судан, Эфиопию, район африканских Великих Озер, Эритрею, Джибути и Сомали. В этой «дуге» оказались государства, которые в недавнем времени вели или по-прежнему продолжают вести вооруженное противостояние друг с другом на фоне усиливающихся внутриполитических проблем, порождаемых политическими трансформациями и изменением роли государства как такового.

Для понимания сути «конфликтной дуги» в Восточной Африке необходимо оценить возможности государств региона управлять потенциалом конфликтности как на уровне отдельного государства, так и на уровне межгосударственных взаимодействий.

Специфика ситуации в Кении, как и в некоторых других африканских государствах, определяется тем, что в стране не прижилась и не могла прижиться классическая западная концепция национального государства, из которой следуют и различные подходы к проблеме национальных меньшинств. Кроме того, ни одна из этнических групп не составляет подавляющего большинства с демографической точки зрения.

Отношения между главными этническими группами развиваются не в соответствии со стандартной схемой «правящее большинство — оппозиционное меньшинство». В их основе — политическая конкуренция между сопоставимыми по силе этносами, где в случае победы этнос начинает в той или иной степени ущемлять интересы других, а в случае поражения сам попадает в категорию тех, чьи интересы ущемлены.

До событий 2008 года наиболее жестокими считались столкновения в ходе выборов 1992 и 1997 годов, когда погибли в общей сложности 2000 человек. Кроме того, меньшие по масштабу конфликты сопровождали выборы 2002 года и политическую кампанию по изменению конституции в 2005 году. По разные стороны в конфликте оказывались представители этносов (кикуйю, луо, календжин и др.), боровшихся за доминирование в политической жизни и поддерживавших разные партии.

События 2008 года, когда, по разным оценкам, погибло до 1500 человек, а несколько сотен тысяч были вынуждены покинуть места своего постоянного проживания, стали крупнейшим проявлением конфликтных процессов в кенийском обществе. Когда представители оппозиции заявили о массовой фальсификации результатов выборов и «украденной победе», луо и календжины, поддерживавшие оппозицию, резко выступили против кикуйю, поддерживавших президента Кибаки и его партию.

Несмотря на многочисленные жертвы и значительный экономический урон (не менее 1 млрд долларов), данные столкновения не оказали разрушительного воздействия на кенийскую государственность. При этом высока вероятность повторного оформления четкого политического доминирования одной этнической группы, вызывающего недовольство других. Циклическое повторение подобных конфликтных ситуаций — важная характеристика всего политического процесса в Кении.

В апреле 2013 года президентом Кении стал Ухуру Кениата, сын Джомо Кениаты — первого президента независимой Кении. По оценке Forbes, Ухуру Кениата является самым богатым человеком в стране, будучи наследником не только политического влияния, но и экономической империи своего отца. Кроме того, в частной собственности Кениаты-младшего находятся обширные земельные участки на территории центральной Кении, а также в прибрежных зонах. В 2007 году Кениата-младший был осужден Международным судом за преступления против человечества, однако это не помешало ему одержать победу на президентских выборах в стране.

Фактически Кениата-младший является главой этнического клана — группы племен кикуйю, составляющей 17% населения страны и, по сути, являющейся элитой. Однако с приходом (возвращением) к власти семьи Кениаты, конфликтность в стране не уменьшилась. По данным «Барометра конфликтов» — ежегодного исследования уровня конфликтов в мире, проводимого в Университете Гейдельберга, — уровню этнических противостояний в Кении сегодня присвоено 4 балла («война»). Также установлена прогрессивная динамика этнического противостояния в стране: на начало 2013 года ситуация характеризовалась ростом враждебности и повышением угрозы открытого конфликта.

Террористические акты в Кении в 1998–2013 годах

В ходе произошедших в 1998 году террористических атак исламистов против посольств США в столице Кении Найроби и столице Танзании Дар-эс-Саламе 213 человек погибло и более 4000 человек получили ранения. Спустя четыре года, в 2002 году, около города Момбаса в Кении был осуществлен взрыв гостиницы, принадлежавшей выходцу из Израиля, а также ракетный обстрел израильского пассажирского самолета. В этот период в комментариях экспертов относительно данных событий многократно звучали высказывания о том, что Кения была избрана местом для атак из-за военно-политического сотрудничества с США, позволяющего американцам использовать для своих операций аэродромы и морские порты страны.

При этом проблематика радикального ислама в Кении недооценена и не изучена досконально до сих пор. С момента обретения независимости Кения фактически не сумела полностью интегрировать в общественную и экономическую структуру значимое мусульманское меньшинство. Так, при государственном планировании и распределении основную часть земель сельскохозяйственного назначения получили народности, исповедующие христианство и традиционные религии, на которые приходится и основная доля доходов туристического бизнеса, что до сих пор вызывает недовольство мусульман.

В Кении мусульмане составляют значимую часть населения и, как правило, создают объединения на основе крупных финансовых групп. Они добиваются пропорционального представительства мусульман в правительстве и государственных структурах, а также создания дополнительных профильных мусульманских СМИ.

Протестные настроения среди мусульман в Кении неоднократно принимали форму ожесточенных столкновений и беспорядков. В 1992 году мусульмане, составляющие большинство населения города Момбаса, протестовали против отказа властей зарегистрировать Исламскую партию Кении (ИПК) и ареста ряда ее лидеров. При этом прозвучали требования создать в составе страны мусульманский штат с шариатским правлением. Существующее в мусульманской среде недовольство создало благоприятные условия для влияния на нее со стороны представителей международного терроризма, что продемонстрировали акты террора в Найроби и пригороде Момбасы.

После этих событий правительство Кении предприняло ряд мер, направленных на размежевание различных групп мусульман. Прежде всего, стали финансироваться проекты, направленные на поддержку незащищенных групп с целью получения их поддержки. Одновременно с этими мерами была проведена кампания по подавлению радикально настроенных мусульманских групп. Кроме того, созданная в 1993 году по инициативе КАНУ (Национального союза африканцев Кении) организация под названием «Объединенные мусульмане Африки» была, по сути, политическим ходом правящей этнической группы, при помощи которого были противопоставлены мусульмане-арабы и мусульмане африканского происхождения.

В этой ситуации отдельная проблема возникла при вмешательстве США. Американское правительство потребовало от Кении принятия закона о борьбе с терроризмом, но рассмотрение законопроекта было отложено парламентом из-за противодействия депутатов-мусульман, по мнению которых содержащееся в проекте положение о наделении силовых ведомств правом объявлять организации террористическими приведет к дальнейшему сопротивлению мусульман в стране. Мусульманские организации Кении неоднократно выступали с критикой правящей партии, заявляя о пристрастном отношении властей к ним и в ходе проводимых по требованию США антитеррористических мероприятий прилагают основные усилия к задержанию именно представителей мусульманской общины.

Ситуация ухудшилась в 2007 году, когда в ходе интервенции эфиопских войск в Сомали кенийское правительство направило в Сомали, Эфиопию и на базу вооруженных сил США в Гуантанамо ряд подозреваемых в терроризме и пересекших границу Кении. Среди них были и те, кто имел кенийское гражданство. Мусульманские организации Кении потребовали отказаться от практики тайного сотрудничества и провести открытые судебные слушания. Осуждение кенийских мусульман вызвала и депортация имама одной из мечетей Момбасы, задержанного в ходе рейда с целью профилактики терроризма.
Однако политика Кении по отношению к мусульманам была неоднозначной: вместе с описанными выше действиями, в 2007 году власти Кении в лице министра иностранных дел Рафаэля Туджу принесли официальные извинения мусульманам за дискриминацию. Ряд исследователей полагает, что это выступление было составной частью кампании в поддержку президента Кибаки.

Приход к власти Ухуру Кениаты из клана кикуйю в апреле 2013 года пока не позволяет судить о наличии позитивных изменений в проблеме интеграции мусульман в Кении. Террористический акт в Вестгейте в сентябре 2013 года снова показал масштаб угрозы игнорирования мусульманской проблематики.