Перед наспех созванным саммитом европейских лидеров в Брюсселе стоит задача рассмотреть санкции против России. Эта запоздалая реакция, которая, скорее всего, не даст хоть сколько-нибудь ощутимых результатов, проливает свет на упадок влияния Запада в международных вопросах.
Atlantico: Сегодняшнему европейскому саммиту едва ли удается скрыть отсутствие у западных держав хоть сколько-нибудь существенных рычагов давления при виде недавнего хода России в Крыму. Судя по развитию событий за последние несколько недель, можно ли уже сейчас дать какие-то конкретные объяснения тому, что Западу не удалось утвердить свою позицию в кризисе таких масштабов?
Франсуа Жере: Для этого нужно сначала иметь позицию. Насчет Украины об этом говорить не приходится, прежде всего - из-за отсутствия общеевропейской политики. В число задач НАТО формирование такой политики явно не входит. Как мне кажется, в каждой стране Европейского Союза и, в частности, во Франции и Германии, существуют внутренние разногласия по поводу того, какие отношения нужно устанавливать с Россией. Ангела Меркель пытается поддерживать эффективные экономические связи с Москвой, но в то же время ужесточила тон заявлений насчет путинского авторитаризма. Как бы то ни было, после формирования широкой коалиции с социал-демократами Германия в целом возвращается к политике дружбы любой ценой (на газ) времен канцлера Шредера. Кроме того, нельзя не отметить провал курса так называемой «перезагрузки» отношений с Россией, которому дали старт в начале первого мандата Обамы. Никакого прогресса в вопросе сокращения ядерного оружия так и не было достигнуто, потому что США даже при Бараке Обаме не отказались от развертывания системы противоракетной обороны, с которой категорически не согласна Москва. США в отдельных случаях устанавливают сотрудничество с Россией, но о каком-то последовательном стратегическом направлении тут говорить не приходится.
Наконец, западные государства демонстрируют поразительную непоследовательность в борьбе с исламистским терроризмом и процессе изменения соотношения сил на Ближнем Востоке. В иранском случае наблюдается хоть какая-то корректировка, но по Сирии бессвязность в организации встреч в Женеве стала губительной для всего процесса. Сегодня нам приходится за это расплачиваться: как сотрудничать с Россией по сирийскому вопросу, если мы вцепились друг другу в глотки по Крыму?
Эмманюэль Ленко: Запад – вовсе не единый блок. Германия до сих пор не отошла от роли, которую навязал ей в свое время канцлер Вилли Брандт. Роли моста между Западной Европой и Россией. Немецкая дипломатия принимает самое активное участие в решении украинского кризиса. Все выглядит так, словно она приняла эстафету у Николя Саркози, который выступил посредником во время российской агрессии против Грузии в 2008 году. Французская дипломатия сегодня занимает более осторожную позицию по отношению к Москве и рассматривает результаты ее прошлых инициатив как отрицательные: Владимиру Путину тогда удалось ослабить Тбилиси и отобрать у него Южную Осетию и Абхазию, которые превратились в марионеточные государства. Севастополь представляет собой повторение уже отработанного сценария, который нацелен на усиление контроля России над стратегическими по ее мнению точками. Второй важный момент: хотя США традиционно протестуют и призывают к санкциям, потеря интереса к Европе с их стороны видна невооруженным взглядом. У Брака Обамы есть два внешнеполитических приоритета: Китай и Иран. Пекин же занимает более неоднозначную позицию по украинскому кризису, чем мы могли бы подумать: нарушение суверенитета Киева в Крыму смущает его, и он не скрывает своей точки зрения. Кроме того, США потребуется помощь России для того, чтобы надавить на Иран в переговорах по ядерной программе.
Таким образом, американская администрация не может позволить себе полностью повернуться спиной к российской дипломатии. Сейчас нужно искать компромисс и хорошо обдумать ситуацию. К Франции это относится в первую очередь.
Венсан Лабордери: Запад не может утвердить свою позицию, потому что ее нет как таковой. Во-первых, ни у кого не возникало даже мысли о том, что Путин может отдать распоряжение о вторжении в Крым. Разумеется, все ждали реакции России на смену власти в Киеве, но в ее распоряжении был широкий спектр инструментов и средств давления, помимо военных действий. Поэтому мы только реагируем на ситуацию и находимся в выжидательной позиции, что еще больше усиливается отсутствием хоть какой-то ясности насчет истинных целей Путина. Хочет ли он просто сохранить контроль над Крымом или же дестабилизировать всю Украину? Будет ли он проводить военное вмешательство на востоке страны? Это самое непонимание и неспособность к анализу проявились в разговоре с Обамой Ангелы Меркель, которая заявила, что Путин находится в каком-то другом мире. Вторая причина заключается в том, что «Запада» не существует. Существенные разногласия есть между США и Европой, а также внутри самого Евросоюза. Бывшие страны восточного блока и Швеция активнее всех стремятся ввести санкции против России, но другие государства-члены ведут себя сдержаннее. Москва же умело играет на этих расхождениях.
– Какова позиция развивающихся стран по дипломатическим вопросам, которые сегодня занимают Запад?
Франсуа Жере: У Бразилии, Южной Африки, Китая и России нет никакой общей внешней политики. Все зависит от каждого конкретного случая. Доказательством тому служит дипломатическая изоляция России и неодобрение Пекина после вмешательства в Крыму. Китайцы хотя бы последовательны в своих позициях: они в принципе против любого вмешательства во внутренние дела суверенного государства.
Эмманюэль Ленко: Во многих столицах и, в частности, в Пекине возвращение Франции в НАТО было воспринято с изумлением. Мы должны быть свободными в выборе стратегических позиций и определении настоящих приоритетов в оборонной сфере и внешней политике. В культурном и историческом плане у нас могут быть общие взгляды с Вашингтоном, но наше будущее и важнейшие интересы вовсе не обязательно совпадают с американскими. Кризис на Украине говорит о том, что нам так и не удалось это предотвратить. Эта неудача объясняется нашей неспособностью независимо продумывать нашу стратегию. Потеря этой широты взглядов вредит не только нам, но и всем остальным, в том числе американцам, которым, как и развивающимся странам, нужны широкий спектр подходов и понимание международных задач.
Венсан Лабордери: Существует два уровня анализа. С геополитической точки зрения развивающиеся страны мало волнует, окажется Украина на стороне Европы или России. Тем не менее, вмешательством в Крыму Россия нарушила все правила поведения в международной системе. Если позволить державе проводить военное вмешательство у соседей просто из-за того, что ей не нравится новое правительство, это создаст серьезный риск дестабилизации, особенно в Африке и Азии. Кроме того, Россия отправила солдат тайно. Ни для кого не секрет, что Путин лжет, когда говорит, что окружившие украинские базы войска состоят не из российских солдат. Такая военная акция нарушает не только устав Организации объединенных наций, но и Женевскую конвенцию. Это объясняет ту пощечину, которую она получила во вторник в Совете безопасности ООН. Кроме того, даже если Россия и сохранит контроль над Крымом, этот эпизод серьезно подорвал доверие к ней как к надежному и добросовестному партнеру. В целом украинская авантюра обернется для нее ослаблением позиций.
– 1914 год ознаменовал собой самоубийство Европы и усиление США. Можно ли сказать, что сейчас, век спустя, Запад точно так же уступает место развивающимся державам?
Франсуа Жере: Мне кажется, что «самоубийство» все же слишком сильное слово. Тогда уж Европа покончила с собой целых два раза, потому что за Первой мировой войной последовала и вторая. Колониальные империи рухнули под ударами освободительных движений в Азии и Африке. Однако благодаря помощи и военной защите США Западной Европе удалось обрести мир и период небывалого процветания (знаменитое, но слегка переоцененное «Славное тридцатилетие»). Хотя империи гибнут, а государства исчезают, народы по-прежнему живы.
Эмманюэль Ленко: Европа породила два мировых катаклизма, которые по сути были одной единственной растянувшейся на целых 30 лет войной. Тем не менее, если перефразировать Аарона Фридберга, трагическое прошлое европейцев может стать будущим развивающихся стран, особенно в Азии. Военные расходы в регионе ощутимо растут. Траты одной лишь Южной Кореи на военную программу превосходят французский оборонный бюджет. Складывается весьма опасная ситуация, а подъем национализма в регионе не сулит ничего хорошего, особенно с учетом небольшого числа международных инстанций, которые могли бы примирить государства. В Европейском Союзе все обстоит совершенно иначе. Как мне кажется, он предпримет новые шаги для развития экономического и политического партнерства с азиатскими странами, потому что его будущее тоже зависит от этого региона. Франции нужно взять этот курс и вновь начать играть роль вдохновителя, которая ей как нельзя лучше подходит.
Венсан Лабордери: Сегодня США являются доминирующей державой в международной системе и останутся ей еще надолго. Этот статус связан с их экономической и военной мощью, а также тем, что они выглядят единственной внушающей уважение державой по сравнению с их конкурентами. Китай и Россия вызывают страх у соседей. Региональные державы второго эшелона (например, Япония и Южная Корея) обычно пытаются заручиться покровительством США в противостоянии с региональной державой, которая, по их мнению, представляет угрозу. Поэтому действия России в Крыму в среднесрочной перспективе могут только укрепить существующие связи Центральной и Западной Европы с США. Кроме того, нельзя исключать, что российская угроза подтолкнет европейцев к объединению на военном и политическом уровне. Тем не менее, для этого будет необходимо преодолеть огромную пропасть, которая существует между восприятием российской угрозы новыми и старыми государствами-членами ЕС. Такой сценарий крайне маловероятен, если, конечно, Россия не вторгнется на восток Украины.
– Какую форму может приять это самоубийство, и какими будут его основные этапы?
Франсуа Жере: Давайте не будем торопиться хоронить тех, кто еще жив. Европейский Союз вот уже восемь лет переживает глубокий кризис, который и не думает прекращаться, несмотря на все заявления о скором улучшении ситуации. В лучшем случае этот кризис, сила которого варьируется в зависимости о государства, создаст дифференциалы мощи и приведет к переориентации интересов. Сложно сказать, станет ли ЕС более единым и сильным по его окончанию, но соотношение сил, однозначно будет другим. Недостаток мощи Европы прекрасно вписывается в контекст мирового кризиса. А тот в свою очередь является частью длительного процесса перемен, который ознаменовало наступление информационной эпохи. Главное сейчас – понять, каким будет положение Европы по отношению к США и Китаю. Если же ЕС упустит из вида этот процесс, что маловероятно, но все же не исключено, тогда действительно можно будет говорить об историческом самоубийстве.
Венсан Лабордери: Можно представить себе катастрофический сценарий войны между Россией и Украиной. Если следовать этой гипотезе, нет уверенности, что такая страна, как Польша, будет бездействовать в военном плане. В результате может получиться схожая с 1914 годом эскалация напряженности и война в самом центре Европы. Этот катастрофический сценарий, разумеется, совершенно неправдопободен. Опасаться стоит скорее увеличения дистанции между Западной Европой и теми государствами-членами, которые в прошлом находились под пятой Красной армии и до сих пор боятся Россию. В результате может возникнуть раскол между обеспокоенной главным образом собственным процветанием Западной Европой и Центральной и Восточной Европой, которая всерьез волнуется насчет собственной безопасности.
Роль Германии как связующего звена между двумя этими Европами может оказаться решающей.
– Один из главных теоретиков американской геополитики Збигнев Бжезинский недавно выразил недовольство тем, что Запад не смог сыграть конструктивную роль на Украине, используя лишь принуждение и демократические аргументы для оправдания своих действий. Не пришло ли время переосмыслить нашу дипломатию, если мы хотим избежать необратимых последствий?
Франсуа Жере: В своей последней книге Бжезинский предупреждал об опасности ситуации на Украине и говорил о путинской стратегии поглощения этой страны славянско-азиатским блоком, который является конечной целью российского лидера. В качестве геополитической альтернативы Бжезинский предлагал формирование евразийского пространства от Ванкувера до Владивостока (в конце холодной войны о нем говорили Джордж Буш-старший и Джеймс Бейкер), которое смогло бы стать тормозом для конфликтов великих азиатских держав. Но как бы привлекательно ни выглядела такая картина, она все равно намного выходит за рамки возможностей государств и интеллектуальных способностей их руководства.
Что касается уже упомянутых мной глобальных изменений, нам стоит вернуться к базовым данным, которыми, кстати, весьма прагматично руководствуется президент Путин. США же неустанно подчеркивают, что Центральная и Западная Европа представляют для них меньший интерес. Они больше не хотят платить за безопасность европейцев. Европейцы радикальным образом урезают свои военные бюджеты. Последние 15 лет они стабильно расписываются в неспособности объединить все еще имеющиеся у них в распоряжении значительные военные возможности и постоянно отвлекаются на вторичные вопросы. Некоторые европейские государства решили поставить крест на обороне. Россия же со своей стороны наращивает военный бюджет, модернизирует ядерные и обычные силы, восстанавливает и улучшает потерянные 20 лет назад средства доставки войск. Раз в геостратегии в принципе не может быть пустоты, в Европе де факто формируется сильнейший дисбаланс между ЕС (у него нет никакой оборонной политики) и Россией. Украинский кризис выявил ряд структурных слабостей России, но в следующий раз все может выйти гораздо болезненнее.
Эмманюэль Ленко: Мне не кажется, что к бывшему советнику президента Картера стоит так уж внимательно прислушиваться в вопросах внешней политики: вспомните о его катастрофических решениях, в частности в том, что касается американской политики на Ближнем Востоке. Как бы то ни было, факт остается фактом: наша политика ослеплена идеологическими стереотипами, которые подрывают все наши действия. И когда я говорю «наши», то подразумеваю в первую очередь Францию, в чьей внешней политике за последние годы становится все больше несостыковок и противоречий. Украина показала нам наши слабости. И нам теперь нужно вынести из них урок.
Венсан Лабордери: Европейцам пора начать оперировать геополитическими понятиями, а не только экономическими критериями и соображениями расходов и прибыли. Сейчас нужно сделать все, чтобы привести Украину на Запад и предложить ей (пусть даже далекую и гипотетическую) перспективу вступления. Мы уже допустили ошибку, когда отрезали дорогу Турции по экономическим причинам, если не сказать из-за так или иначе выраженного расизма. Но это стало огромной геополитической потерей. Сейчас главное - вести себя точно так же с Украиной, тем более что соседние с ней государства-члены ЕС боятся Россию и никогда нам этого не простят.
Франсуа Жере (François Géré) – историк, специалист по геостратегии, основатель и президент Французского института стратегического анализа.
Эмманюэль Ленко (Emmanuel Lincot) – заведующий кафедры современных китайских исследований Парижского католического института.
Венсан Лабордери (Vincent Laborderie) – научный сотрудник Католичекого университета Лувена.
