По неожиданному стечению обстоятельств китайский лидер Си Цзиньпин отправился в турне по Европе в тот самый момент, когда напряженность в отношениях европейцев и американцев, с одной стороны, и россиян - с другой достигла своего апогея с аннексией Крыма

Украина не была основным вопросом на встречах Си Цзиньпина в Париже, Берлине, Гааге и Брюсселе: на первом месте, разумеется, стояли экономические связи. Как бы то ни было, контраст от этого не стал менее разительным. Сейчас, когда России грозят санкции Запада, Китай стремится углубить отношения с европейскими государствами и Европейским Союзом, руководству которого Си Цзиньпин нанес первый визит после вступления в должность. С самого начала украинского кризиса позиция Пекина выглядит довольно двусмысленно.

Как и Владимир Путин, китайское руководство не лучшим образом восприняло устроенный демонстрантами хаос и то, что им удалось свергнуть установившуюся власть. Это опасение объединяет Пекин и Москву.

Кроме того, китайские лидеры тоже сожалеют о распаде СССР. Нельзя сказать, что у них всегда складывались наилучшие отношения с великой коммунистической державой, скорее - как раз наоборот. Тем не менее, они считают, что начатые Михаилом Горбачевым в середине 1980-х годов политические реформы привели к краху советской системы. В школах китайской компартии перестройка неизменно описывалась как нечто, от чего нужно бежать как от огня.

В то же время Си Цзиньпин и его соратники из постоянного комитета политбюро с неизменным беспокойством воспринимают нарушение суверенитета и территориальной целостности государств.

Китай задумывается о Тибете и... Тайване

Китайское руководство повело себя крайне сдержанно, когда в 2008 году Владимир Путин искромсал Грузию, отрезав от нее Абхазию и Южную Осетию. Право народов на самоопределение, которое Москва использовала для оправдания аннексии Крыма, кажется ему опасным прецедентом, так как в перспективе может всплыть на Тибете или в Синьцзян-Уйгурском автономном районе.

Разумеется, путинскую доктрину, по которой любая территория с русским населением должна стать частью России, можно применить к Тайваню. Однако Пекин еще больше опасается самоопределения острова, которое может окончательно отдалить его от континента.

Эти опасения объясняют то, что Пекин не последовал за Москвой на голосовании по Украине в Совете безопасности и Генеральной ассамблее Организации объединенных наций. Представитель Китая предпочел воздержаться, а Россию поддержали лишь Белоруссия и Армения, два ее постсоветских вассала. Остальные члены Содружества независимых государств, которое Россия создала вокруг себя после распада СССР, предпочли последовать примеру Китая.

Как бы то ни было, эта осторожность контрастирует с тоном официальной китайской прессы. Околонационалистическое издание The Global Times считает, что в противоборстве с Россией США и Европа — всего лишь «бумажные тигры», и призывает к укреплению связей с Москвой: «Мы не можем разочаровать Россию, когда она сталкивается с трудностями. Китай должен стать надежным стратегическим партнером. Так мы приобретем новых друзей».

Сейчас, когда Си Цзиньпин ищет экономических партнеров в Европе, китайское руководство не без удовольствия отмечает, что Россия бросает вызов идеологической гегемонии Запада. Когда Владимир Путин критикует стремление Запада навязать повсюду свои нормы в области демократии, прав человека и свободного рынка, пекинские официальные лица могут с этим только согласиться.

Тем не менее, они понимают, что существующая глобализированная система, правила которой были установлены Западом, позволила Китаю серьезно вырасти за два последних десятилетия и стать второй экономической державой мира. К тому же, Китай намеревается и дальше пользоваться такими благоприятными условиями, тем более что России сделать это до сих пор так и не удалось.

Общие интересы

Китайское руководство разрывается между принятием существующей международной системы (он опасается, что политические обстоятельства могут поставить под угрозу его власть) и стремлением изменить ее в свою пользу. Или даже вообще сломать нынешний строй и заменить его новым при помощи развивающихся стран и бывшей великой державы, которой была Россия во времена Советского Союза.

В этом их с Путиным интересы сходятся. Отсюда - и попытки сближения двух стран, которые были на грани военного конфликта в 1960-х годах. В 2001 году они совместными усилиями сформировали Шанхайскую организацию сотрудничества, которая также включает в себя четыре среднеазиатских государства и ряд других стран (в том числе и Иран) в качестве наблюдателей.

В рамках БРИКС Москва и Пекин пытаются договориться о создании общего банка развития. Кроме того, сейчас они готовят соглашение о военном сотрудничестве, которое идет гораздо дальше подписанного в 2001 году Владимиром Путиным и Цзяном Цзэминем договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве. Китай является рынком сбыта для почти четверти российского оборонного экспорта и был крупным клиентом ВПК Украины, у которой он, в частности, приобрел свой первый авианосец.

Тем не менее, у этой общности интересов есть пределы. Прежде всего, исторически отношениям Пекина и Москвы всегда было свойственно соперничество после непродолжительного сближения, которое последовало за китайской революцией 1949 года. И это соперничество никуда не исчезло.

Далее, Китай всегда крайне осторожен в своих заявлениях по поводу пересмотра международной экономической системы. И на деле его критика - куда меньше, чем на словах. Во время финансового кризиса 2007-2008 годов официальная пропаганда расписывала несостоятельность капитализма, тогда как власти проводили антикризисную политику, которая позволила спасти столь важную для их процветания международную финансовую систему.

Наконец, Пекин не стремится брать на себя серьезную ответственность на международной арене. По крайней мере, до тех пор, пока китайское руководство не ощутит, что его позиции достаточно сильны, чтобы не бояться никаких внешних бурь. В краткосрочной перспективе все его внимание сосредоточено на тихоокеанском регионе, где его интересы вступают в конфликт с интересами союзников США или даже самих американцев.

В случае открытого кризиса ему понадобится поддержка. Отсюда и стремление задобрить Россию без особого желания вступать ради нее в международные споры.