Недавно на страницах газеты The Times of India мне попалась любопытная статья, в которой профессор международных отношений Американского университета в Вашингтоне Амитав Ачарья (Amitav Acharya) по случаю сотой годовщины со дня начала Первой мировой войны (28 июня 1914 года — убийство эрцгерцога Франца Фердинанда в Сараево) анализирует возможность возникновения похожего конфликта в Азии. Роль Кайзеровской Германии играл бы в этой войне Китай. Профессор Ачарья описывает шесть причин, по которым усиление позиции Китая не приведет к развязыванию мировой войны. Прав ли он? Рассмотрим его аргументы.

1. Многополярность

Европа в 1914 году была многополярной, а Азия представляет собой «мультиплекс», в котором разные державы (Китай, Индия, Япония, США) объединены многочисленными связями, в том числе экономическими, а также взаимно ограничивают друг друга.

Экономические соображения, конечно, оказывают влияние на принятие решений, однако накануне Первой мировой войны объем товарооборота тоже дошел до исторических показателей, но война все равно разразилась. Когда в игру вступают эмоции, националистические чувства и ошибки отдельных личностей, экономика отходит на второй план.

2. Ядерное оружие — гарант мира

Ядерное оружие, которым располагают основные игроки, в значительной мере осложняет начало гипотетической войны.

Одновременно с этим в период холодной войны, когда два, а позднее больше, государства обладали ядерным оружием, запомнится нам как эпоха так называемых «proxy wars», то есть войн, которые велись заместителями основных держав. Мы помним также кубинский кризис, который мог переродиться в ядерную войну, или совсем недавний (1999 год) вооруженный конфликт между Индией и Пакистаном в горах в районе Каргила.

3. Отсутствие колониальных споров

В 1914 году европейские державы конфликтовали по поводу колоний и влияния в Новом Свете. Сейчас колониализм ушел в историю

Между тем борьба за влияние в других государствах, особенно попытки присвоения доступа к полезным ископаемым, питьевой воде или сельскохозяйственным землям остается острой, став лишь, возможно, чуть более искусной, чем битва за колонии столетней давности. А если присмотреться поближе к Азии, там найдутся многочисленные области (хотя и небольшие по своей территории), за которые ведется борьба, как две капли воды похожая на европейскую колонизацию: споры за скалы и небольшие острова вроде Парасельских или Сенкаку.

4. Делегализация войны

Сто лет назад властные элиты и общества считали войну чем-то нормальным. Сейчас она считается крайним методом.

С этим безапелляционным утверждением профессора Ачарьи можно смело не согласиться. Из высказываний пакистанских или китайских военных (а ведь это — представители государственной элиты), следует, что война им отнюдь не чужда, и они не станут от нее отказываться.

5. Нас защитят организации...

Сто лет назад недоставало международных организаций, а европейский концерт держав, сложившийся десятилетиями ранее, переживал распад. Столь критикуемая в Европе Ассоциация государств Юго-Восточной Азии, возможно, неидеальна, но представляет собой инструмент для диалога и упрощает коммуникацию в регионе.

При всей критике и слабости АСЕАН следует признать важность существования этого института. В Азии недостает наднациональных организаций, а институциональный ландшафт лишь начинает зарождаться. В этом смысле Азию отделяют от Европы световые годы. Лишь бы только для улучшения обстановки в этой сфере не понадобилась война. АСЕАН очень неоднороден в вопросе отношения к Китаю, он не может служить поддержкой для небольших стран региона, с которыми китайцы ведут территориальные споры. Давление Пекина, направленное на то, чтобы такие споры решались в двустороннем порядке и неспособность АСЕАН единогласно поддержать своих членов, демонстрируют, что политическая интеграция Азии остается вопросом отдаленного будущего.

6. Это экономика, дурачок!

Под конец профессор Ачарья возвращается к экономическим мотивам. Он утверждает, что сейчас легитимация власти в азиатских государствах зависит об обеспечения экономического роста, тогда как война в большинстве случаев разрушает экономику.

Если с предыдущим тезисом полемизировать было сложно, то экономика как раз занимает одно из последних мест в списке вещей, которые государственные лидеры принимают во внимание, объявляя войну. Когда ситуация становится критической, преобладает тенденция переоценки собственных сил и недооценки возможностей противника. Согласно плану Шлиффена (Alfred von Schlieffen), немцы должны были быстро одолеть французов. Через 30 лет после окончания Первой мировой войны Германия рассчитывала на блицкриг и победу над Советским Союзом в несколько месяцев. Американцы не предполагали, что оккупация Ирака растянется на несколько лет, или что войну в Афганистане им придется вести полтора десятилетия.

Подводя итог, профессор Ачарья справедливо отмечает, что за войной стоят обычно националистические соображения или ошибки (miscalculations). Национализм в Азии чувствует себя прекрасно. А потенциал для ошибок везде и всегда, не только в Азии, на самом деле, огромен. Это удивительно, но государства и их руководители (опирающиеся на сведения своих разведок) знают о своих соперниках или врагах совсем мало. Они неспособны проникнуть в подоплеку действий и решений руководителей стран-противников. Они не понимают мотивов, которыми те руководствуются, не обладают точной информацией о силах, которыми располагает противник. Одновременно, как я писал выше, они переоценивают собственные возможности (исходя из слишком оптимистичных докладов ключевых представителей вооруженных сил и разведки).

А с войной шутки плохи. Ее очень легко начать и невероятно сложно закончить. Как показало американское вторжение в Ирак и Афганистан, сложно даже покинуть атакованную страну, потому что это, по сути, равнозначно потере завоеванного огромной ценой влияния. Локальные сообщества склонны к бунтам против оккупантов и готовы оказывать продолжительное сопротивление. Следует добавить, что, как и в каждой военной операции, большую роль играет здесь господин Мерфи, который прикладывает руку к тому, чтобы ничто не шло по плану.

На первый взгляд привлекательной альтернативой для традиционной войны кажется ее кибераналог: кибервойна. Американцы вполне успешно применяли ее против Ирана (программа Olympic Games, нацеленная на ядерную программу), но в определенный момент компьютерный червь вырвался на свободу и был обнаружен специалистами всего мира (Stuxnet). Каждый день хакеры (независимые или работающие на корпорации, преступные группы и государства) совершают тысячи атак на разнообразные цели. Все это может вырваться из-под контроля и привести к Третьей мировой войне. А в Азии, где расходы на вооружения растут быстрее всего в мире, в возможных поводах для конфликта недостатка нет.

Как он может выглядеть? С чего может начаться потенциальный конфликт? Например, от очередной атаки террористической организации Лашкаре-Тайба на цели в Индии (как в Мумбаи, в 2008 году). Тогда Нью-Дели воздержался от ответного удара по целям на пакистанской стороне, но сейчас все может пойти иначе. Тем более что главой правительства стал лидер националистической Индийской народной партии Нарендра Моди. Если Индия ответит слишком жестко, к конфликту может подключиться Китай — союзник Пакистана. Оказавшись под угрозой, Индия будет искать поддержки у Японии, АСЕАН, Австралии и в первую очередь у США. Как поведет себя Россия — традиционный союзник Индии? Другой сценарий я описывал в первых четырех разделах другой своей статьи.