Здесь нет и намека на первородный грех и идею искупления чужой вины (хотя Адам и согрешил, отведав запретный плод, он раскаялся. Господь вернул его в Свою милость и поставил первым в череде пророков). А там, где нет первородного греха, нет и спасителя.
Иисус представлен величайшим пророком, укрепленным Господним Духом, но не воплощением божества. А там, где нет ни божества, ни спасителя, искупившего чужой грех, не может быть ни церкви, «невесты Божьей», ни «таинства тела Господня». Не требуется церкви, чтобы гарантировать спасение. Все, что должен сделать человек, это покориться Господней воле и направить свой интеллект на то, чтобы отделить истину от лжи, используя Кораническое руководство в качестве критерия различения. |  |
И если существует одно-единственное понятийное слово, которое объясняет причину того, что ислам обладает такой мощной притягательной силой и как вероучение, и как уникальная социальная идеология, так это таухид — выделение одного единственного Божественного начала, единственности Творца — Абсолюта. Такой непререкаемый постулат о главенстве Всевышнего над всем и вся вступает в поразительный контраст с древнеаравийским, славянским и азиатским язычеством, зороастрийским дуализмом и христианской доктриной Божественного воплощения и возвращает нас к бескомпромиссному монотеизму иудейских пророков, категорично и последовательно отвергавших любое посягательство на Высшую Вселенскую Исключительность Бога, непререкаемость Его воли.
Итак, так как в исламе не существует доктрины Божественного воплощения, в нем нет института церкви, наделенного полномочиями доведения Божественной воли до простого верующего. Согласно Исламу Аллах не раскрыл людям Себя или Свою самость, а дал им лишь Свой Закон.
Кризис современного ислама — мало кто станет отрицать его наличие — является отнюдь не духовным кризисом, не кризисом духа мусульманина — это кризис власти: политической, интеллектуальной, юридической и, наконец, духовной. Коран, Господне Руководство, и жизненный путь пророка Мухаммада сформировали готовый конституционный баланс и, как следствие, центральный институт мусульманской власти: Халифат, — что стало едва ли не первой в истории «межнациональной цивилизацией». И, как отмечают известные ученые нашего времени, бесспорно так же и то, что основа для последующего расцвета научной и философской мысли на Западе была заложена в мусульманском мире.
Социальная память радикальных мусульман, зовущих к реставрации Халифата во всей его полноте, исходит из глубины коллективных устремлений к «Золотому веку» ислама, когда уровень цивилизации мусульманских общин, их беспрецедентная образованность, утонченность и творческий порыв были характерны для них еще за несколько веков до начала эпохи Возрождения в Европе.
Ценность этого исторического достижения была сведена на нет очевидным провалом власти, т. е. в отсутствие институтов религии осуществление Господнего проекта по установлению Единого Божественного правления на земле было вверено (и продолжает оставаться) у непрофессиональных энтузиастов, не обладавших при этом исполнительной властью. Положение осложнялось и полным отсутствием лидеров мирового масштаба, при котором истинный Халифат после правления четырех праведных халифов прекратил свое существование, и халифы стали обыкновенными монархами. В итоге, утвердился военно-племенной режим, при котором династии сменяли друг друга, и за ними не стояло никакой государственной машины религиозного управления. Более того, монархов никоим образом не интересовала воля своего народа. И как мы наблюдаем в настоящее время, большинство мусульман проживает в государствах, правительства которых имеют репутацию аморальных и бездуховных.
Тенденция к религиозному возрождению в современном Исламе отражает ход социальных перемен в исламском мире. Воспитанные в традиционном духе улемы оказались неспособными инкорпорировать современные реформаторские идеи общества в традиционную доктрину, игнорируя многовековую мудрость, позволявшую улемам прошлого вписывать нормы Закона («шариата») в реалии политической власти и в ситуации повседневной жизни.
Но ведь всякое властное образование, всякая государственная структура, всякая политическая формация имеет строго означенное пространство, ограниченное рамками географии, времени, научно-технического прогресса и, наконец, национального менталитета, причем каждая из них эволюционирует и потому со временем уходит в небытие за ненадобностью. Единственное пространство, не подверженное материальному эволюционированию, — это культовые чувства верующего человека, вдохнутые в него Творцом нашим и заложенные в нем навечно.
Культовые чувства являются не только священными для каждого верующего человека, но и мощным объединяющим фактором. А потому неправомерное увязывание религиозной идеологии человека с геополитическими и финансово-экономическими интересами правящих государственных структур, попытки навязать верующим людям ответственность за безответственное поведение их «единоверцев», увязывание поведенческой линии человека, исповедующего нормативы своей религии, с кровавой стратегией террористов «от религии» могут стать идеологическим инструментом межцивилизационного противостояния и запустить механизм глобальной межрелигиозной конфронтации.
С учетом того, что исполнители терактов — выходцы из мусульманских стран, они реально угрожают и мусульманам, и Исламу в целом. Пересмотр понятия «джихад», перевод его из плоскости личного усердия мусульманина на пути к истине в плоскость вооруженной борьбы с «неверными», в том числе с мусульманами, не разделяющими их взгляды, утверждает несвойственное Исламу право на неповиновение, бунт, смуту («фитна») — одним словом, утверждает правомерность «фитны», хотя в Коране декларируется, что «фитна — хуже смерти».
В этой связи особую важность приобретает вопрос о причастности религии к экстремизму и международному терроризму. Ортодоксы от любой религии посягают на вневременной, внепространственный, вненациональный вектор Господних Откровений, желая вернуть его к архаическим ценностям институтов былых времен, тем самым перечеркивая фактор эволюции, заложенный изначально в Господний промысел, торпедируя разом и научно-технический прогресс и нравственное воспитание на уровне сознательного принятия Господней идеологии.
Несравненная мудрость заветно-запретных нормативов, заложенных в фундаментальной канве исключительно всех Господних Откровений, пленяет такой силой идеологии, что достаточно жить и работать по ним, чтобы доказать их абсолютное совершенство. С развитием культуры идеологического мышления, анализом исторической памяти вера в Творца завоевывает умы и сердца людей XXI века, и ей не нужно орудие насилия.
Единственное, чего требует эволюционный фактор Господнего промысла, так это — чисто технической «притирки» требований современного развития к основополагающим положениям нормативного Писания.
Падение старых и становление новых государственных структур и политических образований, сопряженных с различного рода драмами, никоим образом не затронуло то образование, которое было явлено нам свыше Кораническим аятом:
Я завершил для вас сегодня (Вероустав) религии (Своей). И проявил сполна Свою вам милость, назначив изволением Своим Ислам... (Сура «Трапеза», 5:3)
Напротив! Оно на практике обрело интеллектуальное, социальное, правовое и, наконец, финансовое обоснование непререкаемого превосходства Господних истин над изощренными манипуляциями человека в угоду своим страстям, которые были всегда безмерно корыстными и неизменно заканчивались, в лучшем случае, крайне плачевно, чаще же — глобальными катаклизмами. Айдар Каипов |
