 Газета
«Наш
Мир»
В четверг Великобритания выберет новый парламент. 650 депутатов палаты общин избираются исключительно на одномандатной основе, и в каждом из округов идет собственная предвыборная гонка. Это вносит определенную долю непредсказуемости в итоговый результат, хотя предварительные расклады известны. По мнению экспертов, новому правительству предстоит искать ответы на трудные вопросы. Великобритания находится в зоне риска – размер бюджетного дефицита немногим меньше, чем в Греции, а в экономике наблюдается дисбаланс в пользу финансового сектора и сферы услуг за счет последовательного ослабления производственной составляющей.
Опросы общественного мнения показывают, что за день до выборов консерваторы во главе с Дэвидом Кэмероном могут рассчитывать на 35-37% голосов, лейбористы, ведомые нынешним премьером Гордоном Брауном, – на 26-29%. Столько же могут получить и либерал-демократы Ника Клегга. Несмотря на примерно одинаковую популярность по всей Британии, лейбористы могут получить в 2,5 раза больше депутатских мест, чем либерал-демократы: 240-260 мандатов против порядка 90. От 280 до 320 отходят пока консерваторам.
Победившая партия из своего состава должна будет выбрать премьер-министра, утверждаемого королевой Елизаветой II. Новый глава правительства сформирует кабинет, в который теоретически он вправе пригласить как своих однопартийцев, так и независимые фигуры. Большинства в 326 голосов новому премьеру для утверждения не требуется, но «правительство меньшинства» рискует столкнуться при реализации своей программы с сопротивлением двух оставшихся партий. Феноменальный всплеск популярности партии Клегга, который был зафиксирован после первых телевизионных дебатов 15 апреля, сделал эту перспективу наиболее реальной.
И консерваторы, и лейбористы, спорившие до этого между собой, в последние дни опомнились и теперь мобилизуют под свои знамена избирателей, ранее отпавших от них и прибившихся к либерал-демократам. Выбор «третьей силы», убеждают обе партии, не даст либерал-демократам преимущества перед лейбористами, но помешает крупнейшим партиям собрать достаточно мандатов, чтобы сформировать дееспособное правительство. «Подвешенный парламент» будет означать перманентный правительственный кризис и потенциальный паралич государственной власти, повторяют в обеих крупнейших партиях.
Кэмерон в последний день перед выборами даже устроил беспрецедентный марафон. Всю ночь он разъезжал на своем предвыборном автобусе по округам, где еще не определился лидер гонки, агитируя за кандидатов-консерваторов и урывая по часу сна между остановками. По данным исследовательского центра ComRes, работающего по заказу газеты The Independent и телеканала ITV News, целых 38% избирателей еще не решили, кого поддержат на выборах. От трети до двух пятых электората трех ведущих партий также не исключают, что переметнутся в последний момент. Британцы помнят скандалы с налоговыми вычетами, которые из бюджета представители всех партий в парламенте требовали за любые свои расходы, от уборки дома до платы за порнографию. Почти треть жителей островов предпочли бы голосовать за независимого кандидата, а не представителя одной из политических партий.
По мнению экспертов, новому правительству предстоит искать ответы на трудные вопросы. Великобритания находится в зоне риска – размер бюджетного дефицита немногим меньше, чем в Греции, а в экономике наблюдается дисбаланс в пользу финансового сектора и сферы услуг за счет последовательного ослабления производственной составляющей. Властям придется идти на сокращение расходов и стимулирование роста, что не обещает популярных мер. В условиях неустойчивого парламентского большинства проведение программы оздоровления еще осложняется.
Лондон пребывает в замешательстве и по поводу внешней политики. Консерваторы всегда скептически настроены в отношении европейской интеграции, и еще при Блэре кипели горячие споры о Европе. Сейчас предмет споров практически исчез – Евросоюз пребывает в столь непонятном состоянии, что об углублении интеграционного взаимодействия и речи нет. Тем более о вступлении в зону евро. Лиссабонский договор, вопреки тому, что планировалось изначально, не укрепил единство, а способствовал активизации национальных политик, к чему всегда и стремились британцы. Однако отсутствие ясной европейской альтернативы не означает наличие каких-то других. Ставка на особые отношения с США, во-первых, дискредитирована блэровской политикой неограниченной лояльности, во-вторых, не находит прежнего отклика в Белом доме, который проявляет мало интереса к Европе вообще. На самостоятельный внешнеполитический курс, направленный на налаживание отношений с растущими гигантами в Азии (об этом, в частности, говорил теневой министр иностранных дел Уильям Хейг), Лондону не хватит ни политического, ни экономического ресурса.
И в заключение – немного подробнее о британских консерваторах.
Консервативная партия может претендовать на звание старейшей политической партии Европы. В XVII столетии ее предшественница, партия тори, поддерживала корону, считая ее противовесом парламенту и интересам своих соперников, партии вигов, которые доминировали в парламенте на протяжении XVIII века, до тех пор пока премьером в 1783-м не стал Уильям Питт-младший. Его поддержка свободной торговли и здоровых финансов заложила основы современного консерватизма: противодействие вмешательству государства в частный бизнес до сих пор является одним из идеологических столпов партии.
Термин «консерваторы» для описания этой политической силы был впервые употреблен в 1930-м, хотя слово «тори» (бандит, человек вне закона в переводе с ирландского) и сегодня употребляется очень широко.
В середине XIX века консерваторы разделились из-за решения их премьера сэра Роберта Пила об отмене «Хлебных законов», при помощи которых цены на продовольствие поддерживались на искусственно высоком уровне. Однако под руководством Бенджамина Дизраэли в 1860-1870-е партия единым фронтом выступила в поддержку политики, укрепившей позиции Британии в мире и одновременно улучшившей положение бедняков внутри страны.
В 1886 году проблема управления Ирландией расколола Либеральную партию; в результате была сформирована Либеральная юнионистская партия, которая вошла в альянс с тори, а впоследствии, в 1912-м, полностью с ними слилась. В результате появилась существующая до сих пор Консервативная и юнионистская партия – притом, что это официальное название сегодня употребляется крайне редко.
В 1830-е премьерам-консерваторам пришлось столкнуться с целой чередой кризисов – как дома, так и за границей. Для Стэнли Болдуина таким кризисом стало отречение от трона Эдварда VIII; для Невилла Чемберлена – обернувшаяся катастрофой политика «умиротворения» Адольфа Гитлера. А когда началась Вторая мировая, из политического небытия восстал Уинстон Черчилль, возглавивший и партию, и страну и вошедший в историю как один из величайших лидеров тори.
Тем более поразительным для консерваторов стал исход парламентских выборов 1945 года, когда к власти в стране неожиданно, но с очень убедительными результатами пришли лейбористы: после всех трудностей 1930-х британцам хотелось перемен. Однако уже в 1951-м тори вернули себе ключи от Даунинг-стрит, 10, и начавшийся период процветания позволил им находиться у власти в течение 13 последующих лет.
Премьер-министр Гарольд Макмиллан, выигравший выборы в 1957-м, заявил избирателям: «Вы никогда еще не поступали так правильно», но к 1964 году Британия погрузилась в рецессию. В то же время тори потряс скандал Профьюмо – по имени военного министра страны, любовница которого Кристин Килер оказалась, по совместительству, подругой советского разведчика и военно-морского атташе в Лондоне Евгения Иванова.
Между тем по обе стороны Атлантики буйствовала битломания, и премьер-министром в «свингующие шестидесятые» стал лейборист Гарольд Вильсон, избранный в парламент от ливерпульского округа. Вернул консерваторов к власти в 1970-м Эдвард Хит, однако через четыре года тори вновь уступили. И лишь в 1979-м им удалось закрепиться всерьез и надолго, но для этого консерваторам понадобилась первая в истории Соединенного Королевства женщина-премьер, Маргарет Тэтчер.
Она развязала войну с профсоюзами и начала приватизацию тех сфер, которые ранее были национализированы. Символом раскола Британии тех лет стали забастовки шахтеров; между тем в мире положение страны укреплялось. Успешная кампания по выдворению с Фолклендских островов вторгшейся аргентинской армии и зачастую бескомпромиссная позиция в диалоге с европейскими лидерами закрепили за Тэтчер образ «Железной леди». Вошла она в историю и как активная участница переговоров Запада с распадавшимся Советским Союзом – наряду с Михаилом Горбачевым и Рональдом Рейганом.
Тем не менее, неприятели Тэтчер в самой Консервативной партии сумели отстранить ее от руководства, и на ее место пришел Джон Мейджор. В 1992 году он привел тори к четвертой подряд – хотя и не слишком убедительной – победе на парламентских выборах, однако внутри партии и его позиции слабели: шли диспуты о месте Британии в Европе.
К середине 1990-х консерваторов обвиняли в том, что они отступили от собственных моральных ценностей: газеты пестрели сообщениями о представителях партии – министрах и заднескамеечниках, действия которых не отвечали объявленным принципам. Мэйджор объявил кампанию под лозунгом «возвращение к истокам», но на выборах 1997 года его партия потерпела полное фиаско. За этим последовала череда выборов руководителей партии.
Уильям Хэйг не сумел затормозить триумф Тони Блэра на выборах 2001 года. Сменивший его Иэн Данкан Смит, уступавший лидеру лейбористов на дебатах в палате общин, ушел к 2003-му. Руководителем консерваторов был избран Майкл Ховард, но и он потерпел поражение на парламентских выборах 2005 года. И хотя его просили остаться, он подал в отставку, заявив, что к следующим выборам будет слишком старым, чтобы вести партию к победе.
И тогда пришел новый и молодой – всего 39 лет – Дэвид Кэмерон, занявшийся ребрэндингом тори, решивший представить их в виде новой, зеленой, дружелюбной политической силы, не оторванной от средней Британии. Он протянул руку молодежи и женщинам – и партия стала набирать очки: ей впервые более чем за десятилетие удалось обойти лейбористов в рейтингах.
Скандал 2009 года с расходами британских парламентариев сыграл против всех крупных партий, но на консерваторах, как показывали опросы, он сказался не так сильно, как на их партии власти. А экономический кризис привел тому, что Дэвид Камерон сменил тон: если раньше он казался просто лощенным молодым человеком, умеющим красиво говорить, то теперь стал высказываться более трезво, пытаясь убедить избирателя в том, что только его партия может вывести страну из рецессии.
|
