Миротворчество ООН: идеальный инструмент неоколониализма

Миротворчество давно стало для ООН важнейшим направлением деятельности – согласно официальной информации, с 1948 года (когда была начата первая операция в Палестине) Объединенные Нации провели 65 миротворческих операций, из них только за прошлый год – 15. При этом в 2010 году к участию в миссиях ООН было привлечено 99 596 военнослужащих и гражданского персонала. За всю историю миротворчества погибло 2831 «голубых касок». Вместе с тем, при нарастающих темпах миротворчества, все труднее ответить на вопрос относительно эффективности подобных операций, а равно понять, кому они приносят выгоду в каждом конкретном случае.

Вмешательство ООН во внутренние дела суверенных держав в виде миротворческих операций неизменно порождало и порождает ряд проблем, основные из которых не решены до сих пор. Прежде всего, так и не понятно, исходя из каких критериев ООН может определять задачей своих миротворцев вооруженное вмешательство во внутренние дела стран, а когда должна выполнять лишь роль нейтральной третьей стороны, которая лишь должна склонить стороны конфликта к переговорам, и миротворцы которой могут применять оружие исключительно для самообороны.

Анализ миротворческих операций ООН, вопреки всем официальным заявлениям, свидетельствует, что при решении этого вопроса ведущие страны мира (в частности, входящие в Совбез ООН, издающий резолюции, на основании которых и проводятся операции) «придумали» классификацию, которую трудно назвать справедливой. Согласно ей, ярко выраженное вмешательство во внутренние дела происходит в тех конфликтах, в которых не участвуют протеже этих самых ведущих стран. В конфликтах же с их участием полномочия миротворцев ООН весьма ограничены.

Для сравнения можно взять практически любую операцию ООН в Африке и, например, миссию ООН в Южном Ливане. В первом случае «голубые каски» получают самые широкие полномочия на применение силы, чем и удачно пользуются. В то же время, при действиях Израиля против Ливана миротворцы миссии UNIFIL не имели права применять оружие, - хотя, например, во время последнего вторжения израильских войск на ливанскую территорию в 2006 г при нанесении удара ВВС Израиля уничтожили сразу шестерых миротворцев ООН. Но, странное дело, даже этот случай не повлиял на строгость мандата ООН не применять в этой миссии силу.

Более того: миротворческие силы ООН все чаще работают в качестве бесплатной помощи воинским контингентам стран, которые в том или ином конфликте преследуют свои национальные цели. Так, ООН со своими миссиями МООНКИ-ОООНКИ в Кот-д’Ивуаре «дополняла» и «дополняет» (именно это слово использовано в мандате ООН) операцию военного контингента Франции (Кот-д’Ивуар – бывшая колония Франции). Перед этим точно такая же ситуация сложилась в Сьерра-Леоне, где «голубые каски» де-факто работали на британцев (Сьерра-Леоне – бывшая колония Великобритании и нынче входит в Содружество под управлением Лондона). Интересно, что контингенты от Украины участвовали и участвуют в обеих этих операциях.

Стоит заметить, что Африка в целом давно стала неким испытательным полигоном для миротворческих технологий, а с другой – попыткой реабилитировать миротворчество как таковое. Целый ряд неудач ООН в Африке (Сомали, Руанда, Ангола, Центральноафриканская республика и др.) в 90-х гг прошлого столетия стали поводом к скептическому отношению в мире к миротворчеству как таковому, но, в то же время, это не склонило к признанию бессилия со стороны самой международной организации. Понятно, что ООН всячески пытается вырулить ситуацию, активно пиарясь на немногих удачных миссиях. Так, на упомянутом примере Сьерра-Леоне якобы было доказано, что миротворчество все же может быть эффективным. Истратив в этой стране только на протяжении 1998 – 2001 гг около 500 млн долларов, в ООН в конце концов решили форсировать события, вскоре получив определенный успех. Но не акцентируется внимание на том факте, что основные действия против боевиков проводились британским контингентом (под национальным управлением, а не ООН), а миротворцы играли роль сил поддержки.

Африка в целом интересна развитием явления, которое получило наименование «нового интервенционизма» (или неоколониализма) и сегодня актуального для многих регионов мира в контексте миротворчества. Явление это широко обсуждалось военными аналитиками в конце 90-х гг, сегодня о нем упоминают реже, хотя можно фиксировать самый пик его развития. Для нас интересен этот процесс тем, что Украина в определенной мере уже приняла в нем участие, грозящее стать активным. Суть «нового интервенционизма» в том, что под лозунгом борьбы за права человека допускается сколь угодно активное вмешательство во внутренние дела суверенных государств (юристы отмечают, что этот принятый на вооружение странами Запада и Россией постулат, мягко говоря, не стыкуется с нормами международного права, согласно которому суверенитет главенствует над правами человека).

Подобная практика имеет тенденцию к дальнейшему развитию: согласно заявлениям руководства ООН, такая структура как UNHCHR (UN High Commission for Human Rights – Верховная комиссия ООН по правам человека) оказывает все большее влияние на деятельность миротворческих органов. Пожалуй, не стоит видеть в этом сугубо заботу о правах человека в мире, хотя это, возможно, лишь субъективное мнение. Роль Украины в «новом интервенционизме» носит в основном чисто вспомогательный характер, в народе эта ситуация формулируется как «на чужом горбу в рай въехать», причем Киев, понятно, выполняет функции такового горба. Яркий пример – вышеупомянутая операция в Сьерра-Леоне. Как мы упоминали, «главными миротворцами» в этой стране были англичане, которые вернулись в эту свою бывшую колонию уже под знаменем миротворчества. Сегодня Великобритания широко демонстрирует свое присутствие в Сьерра-Леоне, начиная с освоения природных ресурсов страны и активного вывоза полезных ископаемых (прежде всего алмазов), и заканчивая формированием политики правительства этого государства в сфере закупки вооружений и военного строительства. Никакими экономическими или политическими выгодами для себя от присутствия в стране украинских миротворцев (кроме обычной компенсации ООН за использование личного состава и техники) Киев похвастать не может. Это касается и всех остальных африканских миссий с украинским участием, то есть прелести «нового интервенционизма» пока не для нас.

После событий 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке Западом и в первую очередь США найдена новая «железная» аргументация «нового интервенционизма» – борьба с международным терроризмом, позволяющая без особых оправданий искать последних где угодно, на то он и международный. Однако суть явления остается в большинстве случаев неизменной. Вообще, как мы уже отмечали, преследование собственных интересов под прикрытием ООН давно характерно для ведущих стран мира. В этом США неоднократно обвинялись, пока не уразумели, что роль ООН в мире не настолько важна, чтобы искать ее поддержки. Острое недовольство ряда стран вызвали прецеденты использования мандатов ООН на проведение миротворческих операций с нарушением зафиксированного в уставе организации принципа консенсуса в принятии решений Советом Безопасности Объединенных Наций. То есть когда одна из 5 стран СБ ООН (Россия, США, Франция, Великобритания, Китай) может заблокировать решение до выработки приемлемого для всех варианта. Так было с передачей мандата НАТО на проведение операции в Косово. Украину, впрочем, подобные нюансы не смущают, как и последующая операция в Ираке уже без всяких мандатов.

Впрочем, нынешняя операция НАТО против Ливии на основании резолюции СБ ООН №1973 свидетельствует, что подобные решения на проведение операций вполне могут достигаться методами политического сговора и давления на уровне Совбеза ООН. Причем страны, с молчаливого согласия которых подобные решения проходят, - в данном случае Россия и Китай – не находят смешным впоследствии критиковать эти самые операции.

Интересно, что еще в течение официально определенного первого периода миротворчества ООН (1945 – 1985 гг) были официально сформулированы основные принципы поддержания мира, в том числе:

- обязательная санкция Совета Безопасности ООН;

- согласие конфликтующих сторон на проведение операции:

- командование и управление войсками непосредственно со стороны ООН;

- специально подобранный состав миротворческих сил, как правило, от государств, находящихся вне зоны конфликта;

- нейтральность и беспристрастность миротворческих сил;

- отсутствие в составе войск ООН тяжелого вооружения и ограничение применения ими силы только с целью самообороны.

Сейчас, как видим, некоторые из этих принципов удачно «забываются», и, что самое главное, в ООН не видят в этом никакого негатива.

Стоит также отметить, что ведущие страны мира определяют четкую стратегию своего участия в миротворческих операциях (чего близко нет в миротворческой деятельности Украины, как и многих других стран, выступающих в «группе поддержки»). Яркий пример – США, которые оперируют следующими критериями при решении, участвовать в операции ООН или иной операции на основе решения ООН, или нет:

- участие в операции должно соответствовать интересам национальной безопасности США;

- участие в операции не должно ставить под угрозу способность США действовать в рамках более важных обязательств в области безопасности (т.е. миротворчество не должно отвлекать такие силы, отсутствие которых помешают США проводить «свою» военную операцию в другом регионе в случае необходимости);

- участие в операции должно быть направлено на достижение военных целей, которые четко определены, решительны, достижимы и могут обеспечиваться в течение длительного времени;

- участие в операции должно пользоваться поддержкой Конгресса и общественности США;

- вооруженные силы должны иметь возможность действовать таким образом, чтобы обеспечить условия для успеха операции.

Впрочем, на примере той же Ливии ясно, что Белый Дом порой нарушает собственные правила. Как это отразится на «нарушителе» Обаме – покажут президентские выборы в стране.

И несколько слов об Украине. В нашей стране миротворчество всегда было темой для различного рода спекуляций, при этом власть, пользуясь не достаточной осведомленностью большой части общества, называла миротворцами всех подряд, - даже те подразделения, который использовались в чисто оккупационных контингентах. Этим скрывая за придуманной «благородностью» своих устремлений совсем иные мотивы, отнюдь не отличающиеся чистотой. Подобная ситуация с терминологическим словоблудием вовсю продолжается и сегодня.

Вот, например, поздравляя нынче с Днем миротворцев ООН, министр обороны Украины Михаил Ежель указывает: «29 мая в всем мире отмечается Международный день миротворцев Организации Объединенных Наций… За это время около 37 тысяч военнослужащих Вооруженных Сил Украины получили боевой опыт в международных миротворческих операциях на территориях почти двадцати стран мира, среди которых страны бывшей Югославии, Ливан, Либерия, Сьерра-Леоне, Ирак, Ангола, Конго, Судан и другие...».

Уже этот перечень заставляет сильно засомневаться, знают ли в Минобороны вообще, что такое миротворческие операции ООН? Упомянуть в этом списке, например, Косово, было бы хоть и с натяжкой, но как-то понятно – ООН хоть и не проводит операцию КФОР, но передало НАТО мандат на ее проведение. Но к чему приплетать сюда участие в американской операции в Ираке, на которую не то что ООН, но и никакая иная международная организация мандата не давала, которая (как полностью подтвердилось позже) не имела абсолютно никаких оснований для своего проведения, и являлась чистой воды оккупацией суверенной державы?

Официальный сайт Организации Объединенных Наций (www.un.org

) четко формулирует официальное определение: «Под миротворчеством понимается применение многонациональных сил под командованием ООН для ограничения и урегулирования конфликтов между странами. Миротворческие операции выполняют роль нейтральной третьей стороны для установления и сохранения режима прекращения огня и создания буферной зоны между воюющими сторонами». При этом «Миротворческие операции учреждаются Советом Безопасности, а руководство ими осуществляет Генеральный секретарь, часто через своего специального представителя». То есть если в военном ведомстве не понимают, куда и зачем они отправили свои войска, то могут вычислить это, исходя из того, под чьим оперативным управлением они находятся в данный момент.

Также на случай, если министр обороны сам не разберет, какие из подразделений вверенных ему Вооруженных сил входят в миротворческие контингенты ООН, а какие участвуют в иных операциях, т.е. кто из подчиненных ему военнослужащих является миротворцем ООН, а кто нет, в Объединенных Нациях придуман нехитрый фокус с отличительными элементами военной формы. В официальном разъяснении ООН доходчиво объясняют по этому поводу: «Миротворцев ООН легко узнать по эмблеме ООН и голубым беретам, которые они носят, находясь на службе. Голубые каски, ставшие символом миротворцев ООН, надеваются во время любых операций, когда существует опасность».Т.е. если ты не имеешь представления о географии украинского военного присутствия в мире, то достаточно взглянуть разок на военнослужащих, убывающих в очередную миссию, или прибывших из оной (а представители высшего руководства Минобороны всегда присутствуют на таких мероприятиях), и сразу поймешь, что к чему. Если бравые хлопцы облачены в голубые береты с символикой Объединенных Наций – значит, они миротворцы ООН. Если нет – извините.

На самом деле, конечно же, высшее военное руководство страны всегда, при любой власти, прекрасно понимало, что такое «миротворчество ООН». Но для многовекторной (сейчас – внеблоковой) державы Украина властям было важно в собственном обществе укреплять мысль, что украинские военные направляются только в «правильные» миссии. Спекулировать при этом на миротворчестве ООН – милейшее дело, ведь в общественном сознании эта организация при всей ее критике имеет вполне положительный статус. Потому украинская власть, направляя украинских военных для участия в самых различных операциях, и преследуя этим свои часто шкурные цели (как в случае с отправкой в Ирак Кучмой контингента для отвлечения внимания от «кольчужного» скандала), гордо именовала и именует их «миротворцами». При том, что ни одна из иных стран, участвующих в этой же операции, не рискует столь тупо приплетать своим военным «миротворческий» статус.

Вместе с тем, похоже, в настоящее время даже участие в «настоящей» миротворческой операции ООН требует от державы-контибютора тщательного анализа ситуации. Уж слишком часто в последние годы под флагом Объединенных Наций де-факто проводятся неоколониальные операции отдельных держав, которые преследуют свои узкие цели, привлекая для облагораживания своей миссии иные державы (понятно, не из числа ведущих в мире). Нынешняя операция в Кот-д’Ивуаре (операция Франции и ООН «Ликорн» на стадии после выборов в стране) – ярчайшее тому подтверждение. Направление в бывшую французскую колонию Януковичем украинского контингента из состава 56-го ОВО ВС Украины в Миссии ООН в Либерии, понятно, произошло под влиянием раскладов вокруг нынешней украинской власти на международной арене. Но объяснить, какую великую цель преследует Украина, колошматя в далекой Африке местных жителей с боевых вертолетов – невозможно. То есть зачем это Парижу – понятно, но зачем это Киеву?

Очевидно, именно потому, что такая роль Украины как бесплатной «помощницы» ведущих держав в операциях по всему миру, эти самые державы более чем устраивает, в ООН никто особо и не упрекает Киев в явном злоупотреблении термином «миротворчество». Пусть называют себя как угодно, лишь солдат давали.